Заметки непутевой ведьмы.

– Ну как тебе объяснить… – Папа по своей привычке начинал мерить шагами комнату. – Вот если я начну всем рассказывать, что ты никакая не маленькая девочка, а большой зеленый крокодил…
Тут я начинала смеяться, а папа продолжал:
– Вот-вот, на первый раз меня поднимут на смех. На второй задумаются, а на третий начнут к тебе присматриваться и говорить, что да, какая-то ты зеленоватая, и слишком много времени проводишь на болоте, и наверняка ешь других детей.
– Неужели люди такие глупые? – не могла поверить я. – Люди всякие, – вздыхал папа, – и, к сожалению, довольно часто позволяют себе не думать, а только повторять чужие мысли – пусть и дурацкие.
– И что же делать?
– Ничего тут не поделаешь, – папа разводил руками, – против клеветы и мелочных придирок оружия еще не придумали.
– А если я всем скажу, что никакой я не зеленый крокодил?
– Сама подумай, как выглядит человек, который ходит и бормочет, что никакой он не крокодил?
– Как дурак? – поразмыслив, говорила я.
– Ну да.

© Глория Му | «Вернуться по следам»

Много нюансов, вопросов и эмоций! Но я искренне рада что мы смогли!

Учитесь радоваться тому, что имеете, так, чтобы вам завидовали даже те, кто имеют больше!
@ Лана Лэнц

Шёл снег. Зимой это обычное дело. Погода была безветренной, и большие пушистые снежинки неспешно кружили в причудливом танце, медленно приближаясь к земле.

Две снежинки, летевшие рядом, решили затеять разговор. Боясь потерять друг друга, они взялись за руки, и одна из них весело говорит:

— Как хорошо лететь, наслаждаться полётом!

— Мы не летим, мы просто падаем, — грустно отвечала вторая.

— Скоро мы встретимся с землёй и превратимся в белое пушистое покрывало!

— Нет, мы летим навстречу гибели, а на земле нас просто растопчут.

— Мы станем ручьями и устремимся к морю. Мы будем жить вечно! — сказала первая.

— Нет, мы растаем и исчезнем навсегда, — возражала ей вторая.

Они закончили свой разговор и разжали руки. И каждая из них полетела навстречу той судьбе, которую выбрала для себя сама.

Однажды короля Артура поймал другой царь и посадил в тюрьму. Потом он его пожалел и сказал, что отпустит его, если тот ответит на один очень сложный вопрос. Королю Артуру давался год, чтобы найти ответ. Если он не сможет ответить, то будет казнён. Вопрос был: "Что на самом деле хотят женщины?"

Король Артур опрашивал всю женскую половину своего королевства в течение года, и никто не дал ему ответа. Наконец, ему сказали, что одна старая ведьма может дать ему ответ, но её цена будет очень высока. У короля не было выбора, он пошёл к ней и спросил, что она хочет. Она хотела выйти замуж за его лучшего рыцаря Гаваина. Ведьма была жутко страшная, старая, противная и с одним зубом.

Артур сказал, что он не хочет заставлять своего друга это делать и лучше умрёт. Тем не менее, Гаваин сказал, что жизнь Артура важна для всего королевства, и он согласен жениться на старой противной ведьме. После этого ведьма ответила на вопрос Артура.

Она сказала, что женщины больше всего хотят распоряжаться своей собственной жизнью.

После этого жизнь Артура была спасена, все радовались, и наступило время свадьбы. Рыцарь Гаваин был настоящим джентльменом, в то время как ведьма отвратительно себя вела, ела руками во время свадьбы.

Когда наступила свадебная ночь, Гаваин, скрепя сердце, зашел в спальню. Перед его глазами лежала самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Он удивленно спросил, что случилось. Ведьма ответила, что в благодарность за хорошее отношение к ней, когда она была страшной и противной, она согласна половину времени быть молодой красавицей, а половину времени — старой ведьмой. Затем она сказала, что он должен выбрать, какой он хочет, чтобы она была днем, а какой ночью. Гаваин задумался. Хочет ли он, чтобы днём его видели с красавицей, а ночи проводить со старой каргой, или иметь днем страшную ведьму, а ночью быть с красавицей? Он решил дать ей решать самой. После того как она это услышала, она сказала, что всегда будет красавицей, потому что он её уважает и даёт ей возможность распоряжаться своей собственной жизнью!

PS. Так какова мораль этой длинной истории? Мораль такова: не имеет значения - красивая ваша женщина или страшная, умная или глупая. Под всем этим она всё равно - немножечко ведьма! ;)

Сколько Азазель себя помнил, она вечно была с ним. Таскала его из одного дома в другой, из города в город, из страны в страну, из одного столетия в другое. Так он прожил с ней больше трехсот лет. С вечной неизменной балагуркой, пьяницей и распутницей. Худшей из худших женщин на земле.

Ведьма потрепала его за ухо и улыбнулась:
– Что ж, мой милый Ази, вот и новый дом, новый город. Как тебе? – она прищурила свои льдисто-голубые глаза.

Кот тряхнул головой, зевнул, выгнул спину и залез на колени к хозяйке. Свесив морду на узкие кованые перила балкона, кот хитрым взглядом рассматривал улицу, шумящую внизу. Пахло кофе и свежей выпечкой. Где-то внизу, там, чуть поодаль, почти в самом конце улицы, из летнего кафе играли Coldplay.
– И что мы тут забыли? – проурчал Азазель, укладываясь на коленях ведьмы клубком. – Ты в последнее время постарела, дор-р-рогуша. – Он внимательно посмотрел на девушку, которая, подперев лицо рукой, со скукой наблюдала за людьми внизу. – Ни мужиков, обращенных в жаб, ни пьяных шабашей, и метла твоя скоро паутиной покроется.
Ведьма хмыкнула.
– Ну, – задумчиво протянула она. – Пора бы и мне постареть.
Азазель аж уши навострил:
– Сдурела, что ли?
– А почему бы и нет? – она запустила длинные бледные пальцы в черную шерсть на загривке кота. – Быть как все. Муж там, дети, внуки, старость.
Кот фыркнул:
– Я уже представляю это. Стоит такая моя ведьма, наваривает супец, самый обыкновенный, с лаврушечкой, варит, что-то под нос бубнит и тут – хлоп! – падает замертво. – Девица нахмурила тонкие брови:
– Чой-та?
– А то, что от скуки ты помрешь, сладкая. От ску-ки!
Ведьма засмеялась:
– Ази, ну какая же скука, обычная человеческая жизнь. Никаких вампиров-подружек, никаких любовников-призраков. Все обычно. И суп самый обыкновенный, – она накручивала черную прядь волос на палец.
– Ага, недосоленный. Потому что прошла любовь, завяли помидоры, – кот пошевелил усами и спрыгнул с колен девушки. – Пойдем. Пойдем, пойдем, стар-р-рая ведьма.

Девица послушно пошла за котом вглубь комнаты. В маленькой студии возле стены приютился диван, в другом конце комнаты – кухонный гарнитур. Даже квартиры она стала выбирать простые. Как она сказала? Ах да, обыкновенные!
– Ну и где она? – Азазель остановился посреди комнаты.
– Кто? – ведьма озадаченно склонила голову набок.
– Веник твой чихающий. Где?
– А, – улыбнулась она. – Ты про метлу, что ли? Так на шкафу лежит.
Кот уселся на задние лапы и дернул левым ухом: мол, давай, юный Поттер, дерзай. Ведьма почесала кончик вздернутого носа.
– А может, не стоит? Ну, кот, ты же помнишь, что когда я прямо ведьма-ведьма, то дома непременно будет беда? – она закусила нижнюю губу.
– Беда – это ты так свою подружку-вампиршу называешь? Или что ты прилетишь в три утра, пьяная, но довольная, и начнешь снова стряпать всякие заклинания и пускать фейерверки? – Азазель довольно прикрыл зеленые глаза. – Или ты про тот случай купания голышом? Или…
– Хватит! – взвизгнула хозяйка. – Я поняла, поняла. Нам обоим без моих глупостей живется очень скучно.
Кот довольно муркнул.

Ведьма привстала на носочки, сунула два пальца в рот и лихо свистнула. Что-то брякнуло, стукнуло, а потом со шкафа сорвалась метла, старенькая, но еще исправная. Ведьма села на нее верхом, запахнула полы своего шелкового халатика, оттолкнулась и поднялась к потолку. Азазель весело задергал кончиком хвоста.

– Ази, милый, не жди сегодня! – Она помахала ему рукой. – Буду поздно. И влюбленная в жизнь по уши!

Автор - Мария Николаева

Боль по телу звонкою струной,
Бред разбавлен ароматом трав,
Липкий пот, и пелена стеной.
Я застрял у смерти переправ.

Ноет рана, грудь щемит… тоска,
Помню бой… Кровавый злой угар…
Вижу: брат, стрелой сражен, не встал,
Помню – холод, крик, дыханья пар…

Я бегу, и знаю, что на смерть,
Слишком много наших здесь врагов,
Лязг металла, чей-то взгляд померк…
Я стою у смерти берегов…

Вновь ныряю в темный сонный бред,
Я не умер – боль моя живет,
Иногда, очнувшись, вижу свет,
Четко слышу, как она поёт.

И тогда смолкает яд тоски,
Я трезвею – утихает жар,
И набатом не стучат виски,
Все уходит под влияньем чар.

И с трудом могу я рассмотреть
Ту, кто не дает мне утонуть,
Кто ко мне не подпускает смерть,
Бережет земной мой грешный путь.

В ней смешалось всё: добро и зло.
Проклинаю и боготворю.
Я не умер - мне не повезло,
Так как братьям… Снова я горю…

Море боли, крови. Пустота…
Реки снов, сплетенных с явью в сеть.
Обреченный полог… Духота…
На меня с улыбкой смотрит смерть.

Выжил я… И затянулась плоть.
Но душе покоя не узнать.
Смерть ведунья в силах побороть,
Но как боя призраков прогнать.

«Ты один остался средь живых, -
С теплотой она сказала мне, -
Твои братья смерти видят сны,
И враги все пали на войне.

Я нашла тебя средь воронья,
Свой сжимал в руке ты крепко меч,
Вся в крови была твоя броня,
И мою не разбирал ты речь.

Я поила травами тебя,
Но ты бредил, мёрз, лежал пластом,
И тогда я, честь свою губя,
Согревала собственным теплом.

За тобой являлись духи тьмы,
Чтобы в бездну навсегда увлечь,
Но своей слезой тебя умыв,
От теней смогла я уберечь.

Ты мне дорог, ты – моя судьба.
Я у смерти вырвала из лап,
Заплатила цену за тебя.
Отдавала силу… ты был слаб…»

Слушал я… Не мог благодарить,
Тени мертвых братьев за спиной…
Я их слышу… Как теперь мне жить?
«Мы мертвы… а ты стоишь живой…»

Владислав Скрипач

— Не выйдет из тебя толк, — и послала на все четыре стороны, вернее на три буквы.
Совсем почти отчаялся принц. Брел по лесу, брел, пока не встретил ведьму — класс: средне-европейские, вид: особо пакостные, подвид: инквизицией не допаленные, из тех, что на метле голыми летают.
Он как ее увидел, так все внутри него и перевернулось. Идет такая — попой виляет, ежиков пинает, каблуки по сорок сантиметров, а сама метр с кепкой, волосы рыжие, глаза бесстыжие. В общем — бесила она его очень, а вот чем — не понятно. А как заговорила, так ему сразу захотелось то ли напиться, то ли в морду кому-нибудь дать.
— А ты, я вижу, совсем безнадежный. Весь такой правильный у нас, добренький. Небось, носочки свои стираешь и нищим подаешь. Вижу я, почему это тебя в наш лес занесло.
— Карты накануне раскинула? В шар хрустальный смотрела? Или какое другое гадание?
— Да нет! На лбу у тебя все написано! Нет в тебе огонька, и никто тебя не любит. Вот и бегаешь, то по феям, то по ведьмам. А ведь такому, как ты, и приворот не поможет. Изнутри оно идет! Изнутри — тьма эта вся, которая женщин с ума сводит.
Разозлился принц, покраснел весь. Вот это ж надо, парой слов и так выбесить! Отошел в сторонку, в сердцах пень принялся пинать. А под пнем гном жил. Вылез бородатый, и давай принца матом крыть:
— Етить тебя! Пошто домик рушишь?!
Ну, а принц ему в ответ пару ласковых. Так, слово за слово, сцепился с гномом, повыдергивал ему бороду. Полегчало.
Даже ответ ведьме достойный придумал: «На себя посмотри!», вернулся, рот открыл, а она ему:
— Ну что? Впервые карлика избил? Ты же у нас образец сдержанности и порядочности. Как ты мог? Тебя же теперь совесть замучает, вот прям вижу, как ты ему отступные платишь, чтобы он в суд на тебя не подал. Я же говорю — безнадега сплошная. В монастырь тебе надо, дружочек. Там только таких, как ты, и примечают.
Совсем у принца крышу сорвало, чуть кровь носом не пошла. Психанул он, пошел пряничный домик первой колдуньи доел. Пока жевал, решил ведьме показать, где раки зимуют. Вернулся, забыл про зимовку, а о раках думал только в единственном числе и творительном падеже, потому что ведьма переоделась, а в этом платье декольте глубже.
— Ой, не могу, какой же ты туфячек-милашка. Тебе бы вместо шиншилы в клетке сидеть. Хочешь в шиншилку тебя превращу?
Взял принц себя в руки, и сказал твердо:
— Ну… э-э-э… это… Возьми меня!
— Прямо здесь, что ли? Решил стать плохим мальчиком?
— Возьми меня на исправление, я хотел сказать… Сделай из меня чудовище! Я уже и к крестной фее ходил и к другим представителям магической мафии.
— Ну ладно, — говорит ведьма, — может у меня, что-нибудь и выйдет.
И стал принц у ведьмы жить. Что ни день — то нервный срыв. Ведьма то суп специально пересолит, то по поводу его роста шутки отпускает. В общем, травила она ему жизнь знатно.
Весь день где-то шляется, вечером вернется, а от нее то русским духом несет, то французским мужским одеколоном, то инквизиторским костром.
— Вот, что ты за человек, ведьма?! Ты же обещала обо мне позаботиться. А вместо этого — изменяешь, портишь жизнь и пьешь кровь совсем другим, посторонним мужчинам!
А дальше, всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! Понял принц, что разрывают его страсти и внутренние противоречия — уже и сам с собою говорить начал, да что там говорить — ругаться! Все чаще ходил гномам морды бить, вначале все с тем же отношения выяснял, потом его родичи подтянулись. Все изощреннее придумывал ложь, когда первая колдунья его встречала и спрашивала:
— А ты случайно не знаешь, кто съел мой пряничный домик?
Ведьма его по сто раз на день до состояния аффекта доводила, а он в этом состоянии себя совершенно не контролировал.
Так прошел год. Нажил за это время принц тридцать три врага, четыре нервных срыва, шесть возбужденных уголовных дел, прогрессирующую паранойю и роковую любовь. И понял он две вещи, что по-настоящему сильно любят только тех женщин, которые вдохновляют на плохие вещи, и что даже в самом обычном принце можно отыскать внутреннее чудовище, ну или стаю чудовищ, если за дело берется истинная ведьма.
А потом они поженились, и ведьма превратила его в жабу, или это он сам превратился в монстра и съел ее… точно не известно, одним словом — все закончилось счастливо!

Ведь если за дело не берется официальное искусство, то время обращаться к теневому бизнесу.
Как вы по названию, должно быть, догадались — ведьм в этом лесу кишмя кишело. Куда ни плюнь, то бабка-ёжка какая-нибудь, то злая колдунья.
Ну вот, и постучался принц в первый попавшийся пряничный домик. Отворила ему милая старушка. Он ей ситуацию объяснил, награду посулил. Ну, а она ему говорит:
— Помогу твоему горю. Способ мой не быстрый, зато действенный. Месяц-другой пройдет, тебя и мама родная не узнает. Такой отъявленной скотиной сделаешься — ни одна принцесса не устоит.
Закрыла она его в чулане, дала две волшебные вещи: пульт и пароль от вай-фая.
— Сиди, — говорит, — тут. Никуда не выходи. Тут тебе и ноут, тут тебе и телек со ста двадцатью каналами, и диван. Санузел вот с низкосортной литературой для качественной деградации сознания. А как почувствуешь легчайшие позывы голода — так не терпи — жри мебель. Тут, в принципе, все съедобное. Хочешь книги из пастилы жуй, хочешь — зефирную люстру, ну или вафельный сервант. Блюдца со вкусом чипсов. Подушка поп-корном набита. Палас сырный. А если на солененькое потянет — кушай эту скульптурную композицию — она из копченых крылышек. А еще из крана пиво течет: красный вентиль — темное, синий — светлое.
Ну колдунья его заперла на замок, а сама на теплые острова улетела, полученный гонорар прогуливать.
Вначале все хорошо шло. Сидел себе принц, ел, передачи всякие-разные смотрел, в соцсетях переписывался, стол пожевывал: жирел да деградировал потихоньку. Вот уже и признаки потенциальной привлекательности появились — печать, так сказать, порока: третий подбородок и солидный животик. Думать все больше стал о том, что с нами правительство делает, собаки такие. Почти альфа-самец. Но банальная ошибка в расчетах все сгубила. Аппетит-то у принца хороший был, и к концу третьего месяца доел он ноутбук, закусил пультом, понял, что пытается уже носки свои жевать. Смотрит — голые стены — даже ручку от двери схомячил. Голод-то не тетка, стал от безысходности головой об стенку биться, а с нее крошки сыплются. Понял принц, что стена пряничная, и прогрыз за день в ней огромную дыру. А там, на воле, солнышко светит, птички поют — ляпота!
Выполз принц наружу (ходить ведь уже не моожет), принялся цветочки собирать, за бабочками гоняться. Организм здоровый, обмен веществ быстрый, еще и ягод каких-то не таких наелся — короче говоря, сбросил он вскорости все тридцать набранных кило чистой импозантности и привлекательности. Живот подтянут. Благородную желтизну с лица как рукой сняло. Обаятельная отдышка пропала. Гадко смотреть.
Огорчился принц, взял остаток средств, и пошел дальше. Обратился к волшебнице, с загадочным именем Яга. Она его споить пыталась, и учила, как русским духом пахнуть. А потом плюнула, рукой махнула, сказала, что, видать, корни у него немецкие, только и знает, что мыться да закусывать.
Продолжение следует...

Жил-был принц. Самый обыкновенный. В меру богатый, симпатичный, добрый и храбрый. И в том, собственно, и заключалась его главная проблема. Сейчас ведь как? Прекрасные принцы не популярны. Всем подавай чудовищ, монстров всяких, орков, вампиров, оборотней. Злодеев, в конце концов. За плохими парнями очередь из принцесс, а что делать обычным принцам, не склонным к садизму и не имеющим даже элементарных психических отклонений?
Бедному принцу и выдумать-то нечего — никакой внутренней борьбы на грани шизофрении, никаких порочных страстей, страшных тайн или кровавых желаний. Да что там, даже в коррупционных схемах не замешан.
Синяя борода женился уже в пятый раз. Дракон меняет дев, как перчатки. Людоед налаживает тихую семейную жизнь в лесу. А принц одинок, что тот фанат Петросяна в Камеди Клабе.
Как тут не начать мечтать о чуде? А чудеса в той стране — дело обычное. Главное исполнителя хорошего найти. Вот собрал принц налоги: «Специальный сбор на нужды наследника — 1,5% от дохода», сложил в сундук и отправился к местной фее. А та как раз свою дочку замуж отдавала. За упыря какого-то, как водится. А что, феи разве ж хуже других?
— Послушай, многоуважаемая фея, беда у меня, — жалуется принц, — помоги. Никак не получается найти себе пару. Принцессы увлекаются маньяками и негодяями. А я, как на зло, нормальным уродился. Нет в мире справедливости! Что только не делал — отсутствует у меня талант. Я уже и воровать из бюджета пробовал — не понравилось. И пил, и шаманскими грибочками баловался — не взяло. И книги маркиза де Сада перечитал. И к Синей Бороде на тренинг ходил: «Крепкая семья и ключ от тайной комнаты». Три дня перед зеркалом себе твердил: «Ты больной ублюдок!» Никакого эффекта! Не могла бы ты превратить меня в какого-нибудь монстра? Ну, или там, на крайний случай, привить порочную разрушающую особенность. Шизофрению какую наколдовать, или расщепление личности? Я в долгу не останусь, вот и денег тебе принес полный сундук.
Фея в кресле расселась, кота на руки взяла и говорит, так лениво, снисходительно:
— Ты приходишь ко мне, и говоришь, фея, мне нужна справедливость. Но ты просишь без уважения, ты даже не называешь меня крестной. Нет, ты приходишь ко мне в дом в день свадьбы моей дочери и просишь колдовать за деньги. Как мне сделать тебя привлекательным для девушек, если я не могу разбудить твоих внутренних чудовищ? А кого будить, если их там нет, и никогда не было?
И ушел принц от феи ни с чем. Грустный и подавленный. Но уж слишком силен в нем был дух оптимизма, чтобы от этой подавленности сделаться спившимся, вечно ноющим, склонным к суицидам, окончательно опустившимся меланхоликом — то есть, ничего так, интересным мужчиной, вполне годным, чтобы на него обратила внимание какая-нибудь вдовствующая королева. Но нет! Принцу для краха личности нужно было гораздо больше. И он отправился в страшное место, называемое Ведьминым лесом.
Продолжение следует...

— Колобок! Что с тобой?
Звери держались у края поляны, не решаясь подходить к жёлтому шару.
— Ты как будто не в себе. Может врача вызвать?
Шар повернулся и сурово посмотрел на зверей.
— Повторяю: я не Колобок. Я К-1000, киборг из жидкого полимерного теста. Прибыл к вам из будущего.
— А зачем? — поинтересовался Заяц и шмыгнул носом.
— Я должен ликвидировать сказочника, который придумал, что меня Лиса съела.
— А чё я-то?! — возмутилась Лиса, — Я на диете, мучное мне нельзя.
— Из будущего? — уточнил Медведь.
— Да, из 2153 года.
— Понятно, — Медведь повернулся к остальным зверям и громко прошептал, — вызывайте Айболита, пусть лечит беднягу.
— А может он и правда, этот, К-1000?
— Ты на его лицо посмотри — всё белое. Значит опять залез в сусеки и валялся там. Нанюхался муки и вот, пожалуйста. Он же вчера в кино ходил, на боевик. Теперь им бредит.
Волк достал телефон и принялся набирать номер.
— Ты, — Медведь показа на Лису, — отвлеки его, пока врач едет.
— А что опять я? Как что, так сразу Лиса. Чё я рыжая, что ли?
— Да! — хором рявкнули звери.
Лиса вздохнула и пошла к Колобку.
— К-1000, а К-1000, скажи, а не знаешь ли ты песенки из будущего?
Колобок, хоть и одурманенный мукой, встрепенулся.
— О! Знаю! Сейчас спою.
Он кашлянул прочищая горло.
— Я Колокиборг, Колокиборг, Я по сборочному цеху скребен, я по складу запчастей метён...
Лиса тяжело вздохнула и привычным жестом сунула в ушки затычки.
(с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок"

— Ладно, — пробормотала задумчиво, — дядя у тебя гном, и мне ясно, откуда твоя «правильная финансовая политика», но это?..
— Это? — Юрао хмыкнул. — По папиной линии у нас имеются вампиры, а мамина прабабка вообще темная ведьма.
Надо же, а выглядят как приличные дроу.

— Пошли, красавица, на лодке по речке покатаю!
— Нет.
— Ну давай, тишина, романтика, дымка над водой...
— Харон, нет!

— Так, дети, приготовились. Как я вас учила помните?
— Да, мама.
— Сейчас поём песенку, и если мы тёте понравимся, она даст нам приз.
— Вкусный?
— Конечно! Но надо очень хорошо петь.
— Мы будем стараться. А что нам дадут?
— Потом узнаете. Готовы? Начали!
— У-у-у-у-у-у-у!
Волчата завыли вместе с волчицей. Тётя Луна, единственная в жюри еженочного конкурса, песню оценила: на завтрак у семьи волков был вкусный призовой заяц.
(с)Александр "Котобус" Горбов

Темной ночью Дракон опустился на лугу недалеко от стен дворца. Здесь по утрам выгуливали принцесс, и он намеревался завтра раздобыть себе новое домашнее животное. Найдя место, где трава была повыше и погуще, Дракон распластался на земле, подобрал крылья и приготовился ждать.
"Это хорошо, что я зеленый и плоский,-подумал он,- пока не нападу, никто меня и не заметит. Сами принцессы-то не кусаются, но у самцов, которые их сопровождают, очень неприятные жала."
И в этот момент кто-то ударил Дракона по морде. Совсем слабо, но весьма решительно. Дракон скосил глаза, пригляделся и увидел у себя под носом котенка. Котенок стоял, растопырив тощие лапки, выгнув спину горбом и распушив хвост; от этого он казался вдвое больше. И это хорошо, потому что иначе Дракон бы его даже не увидел.
-Ты чего?-удивился Дракон.
-Ничего,- ответил Котенок.- Я охочусь.
-На кого?
-На тебя.
Дракон моргнул, а Котенок важно объяснил:
-От вон той березы и до забора - мои охотничьи угодья. Раз ты сюда залетел - ты моя добыча.
-Да неужели?- усомнился Дракон.
-Точно-точно!- Котенок прыгнул вперед и накрыл лапками палец Дракона.- Я тебя поймал, теперь ты мой!
-И что ты будешь со мной делать?- Дракон заинтересованно склонил голову набок.- Съешь?
Котенок задумался.
-Нет. Не хочу я тебя есть. Ты красивый.
-А что хочешь?- спросил польшенный Дракон.
-Играть хочу. В кошки-мышки. Я буду кошкой, а ты - мышкой.
Дракон сел на хвост и озадаченно почесал лапой за ухом.
-Малыш, ты какой-то ненормальный. Я же Дракон! Ты меня должен бояться!
-Я никому ничего не должен!- вскинул мордочку Котенок.- Мы, кошки, делаем только то, что хотим. А я хочу играть.
-А больше ты ничего не хочешь?- прищурился Дракон.
-Хочу, конечно!- отозвался Котенок.- Я еще хочу, чтобы мне почесывали брюшко, поили меня молоком и катали на спине.
Дракон покосился в ту сторону, где громоздились в темноте башни королевского замка.
"Да ну ее нафиг, эту принцессу!"- подумал он
-Ладно,- кивнул Дракон Котенку, который уже пристроился тереться мордочкой о драконью лапу, и бережно подхватил его когтем под брюшко.- Хочешь жить у меня?
-А ты будешь со мной играть?
-Буду. И молоком поить, и брюшко почесывать.
-Я согласен,- важно кивнул Котенок и вскарабкался Дракону на спину.- Все-таки хорошо, что я тебя не съел!
-------------------------------------------—
А принцесса даже не узнала, какой прекрасной участи ей удалось избежать.