Дневник одного солдата

Пятое ноября, вечер. Сегодня нас осталось двое из выпуска - я и Андрей. Саша и Олег не вернулись со всеми. Но они погибли с честью, держались до последнего. Кто-то говорил что Олегу могут посмертно дать Героя. Может и дадут. Они перебили много проклятых фашистов. Я их не забуду. Я буду писать в дневнике обо всем, что увижу. И напишу о нашей победе.

Двенадцатое ноября. Все это время мы наступаем. Тяжелые бои. Сегодня во мне что-то изменилось. Я оказался лицом к лицу с врагом и успел выстрелить первым. В упор. Хотя нет, не успел. Просто он не смог выстрелить. Это был мальчишка не старше меня, а может и моложе. Я успел увидеть его еще живые глаза и понял что он бы не выстрелил даже промешкай я секунду. До этого я видел напротив лишь фашиста, которого надо просто истреблять. Но ведь они тоже люди. Немцы. Из другой страны, но все же люди. Я не в силах понять что, ЧТО могло заставить их идти и убивать других людей. Старшина сделал вид что понял мое состояние. Что он мог понять своей контуженой головой? Он сказал что об этом не нужно думать и все. Легко говорить когда думать нечем. Но я не могу забыть его лицо, оно стоит у меня перед глазами так-же как лица Саши и Андрея, как Боря погибший еще месяц назад под бомбежкой, как лица Насти и мамы.

Двадцать второе ноября. Вечер. Андрея не стало. Я не могу писать, напишу завтра утром. В душе горько и страшно.

Сейчас утро. Я не знаю ни времени ни числа. Можно конечно спросить, но не интересно. Скоро будет битва. Я не помню когда писал в последний раз. Хотя нет, помню. В тот день когда снаряд попал прямо в окоп Андрея. Саша, Олег, Боря.. Пока рядом был хоть кто-то знакомый я еще жил, мог хоть на минуту ожить. Андрей был последним из моих одноклассников которого я видел живым. И если до этого я хотя бы видел трупы то от Андрея не осталось и этого. Когда это случилось? Может неделю назад а может и месяц. Сейчас я был бы рад любому знакомому лицу, хоть Сергею который выбил мне два зуба, хоть стукачу Владу. Надеюсь что я не последний. Хотя уже не надеюсь, нет сил надеяться. Нет сил думать. Хочется просто лечь и забыться. Я долго заставлял себя взять в руки дневник и сделать еще одну запись. Каждый день так же безумен как предыдущий. Каждый день я стреляю с живых людей а они стреляют в меня и моих товарищей. И каждый день кто-то из нас не возвращается обратно. Говорят что мы побеждаем. Я и сам вижу что мы уже не под Москвой, а гоним фашистов прочь. Я пытаюсь убедить себя что с каждым днем конец все ближе но не получается. В первое время я мечтал проснуться у себя дома и понять что это просто кошмар. Сейчас я бы многое отдал за то что бы проснуться даже в психушке , нормальному человеку не может прийти в голову что такое возможно.. Но чувствую что не проснусь. Это гораздо хуже чем кошмар потому что это реальность. Это война И она повсюду. В словах, в мыслях, в глазах людей. У нее свой запах, который не перепутаешь ни с чем. Страх, ненависть, кровь и смерть. Это не люди. Это война. Она живет сама по себе. Нормальные Люди не могут каждый день убивать других людей и не могли тысячи и миллионы людей обезуметь все вместе. Я пытаюсь жить воспоминаниями. Но не получается. Живые лица уже не стоят перед глазами. С огромным трудом мне удалось вспомнить как выглядела мама. Перед глазами война. Мне снится голова Андрея без нижней челюсти, которую я увидел когда заглянул к нему в окоп. Снится застреленный мной в упор парнишка. Я невольно думаю что сейчас где-то впереди мог лежать он, пытаясь прогнать из мыслей мое лицо и пытаясь вспомнить свою мать.

Тринадцатое декабря. Оказывается со времени смерти Андрея прошло только три недели. Старшина сидит рядом со мной. Когда-то мне казалось что он вообще ничего не чувствует. Я ошибался. Я вспоминаю самого себя совсем недавно, свой пафос , потом апатию ко всему и мне становится смешно и грустно.. Максим рассказал что прошел через то-же самое. И прошел дальше. Мне трудно понять как он живет, но я вижу что живет. Он уже не воюет, а просто работает. Работает, стреляя в людей и посылая других людей на смерть. Работает производительно, уверенно, быстро и без брака. Он пережил двух наших командиров, и нового хватает ума прислушиваться к его советам когда возможно. И у нас потерь хоть и много, но все-же меньше чем в других ротах Это его способ пережить войну. А теперь будет и мой тоже. Незачем думать о том на что мы всеравно не можем повлиять, вместо того что-бы делать то что мы можем. Например выжить и помочь выжить другим.

Девятнадцатое декабря. Мы попали в окружение. Думаю это последняя запись. Я сижу с перевязанной ногой и если сумеем прорваться воевать скорее всего больше уже не буду и писать тоже не стану. Если не прорвемся-тем более не буду. Самое худшее что старшина погиб. Погиб, прикрывая четверых своих людей. У мастера вышел брак. Я только сейчас понял что он никому не рассказывал про себя или свою семью. Кто-то вспомнил что у него есть жена и дочь, но никто не вспомнил где и как их зовут.

Нас осталось меньше половины а прорвется если повезет четверть от начального состава. Бой будет быстрый и страшный, и для нас и для врага. Нога болит, но когда понадобится я знаю что встану и пойду. А вот Петр который лежит рядом уже не пойдет, ему ногу оторвало . Говорят что своих не бросают. Мы все это знаем. Он тоже знает .Как и то что прорвавшись придется еще идти по открытой местности почти полкилометра под огнем. И потому пригрозил пристрелить того кто попробует его поднять. У него остается автомат и три гранаты-он сможет если повезет еще положить полдесятка немцев. Таких-же как и мы солдат, единственная вина которых в том что они обязаны нас убивать. Все. Отдых закончился. Мы идем в последний для многих из нас бой за то что бы кто-то смог выжить. Я смотрю на своих товарищей, зная что многих из них больше не увижу. Не знаю, вернусь ли я домой, но в воздухе сегодня отчётливо ощущается запах смерти...