Работа №26.

"Страшно жить на свете, друг, если нет ни ног ни рук".

“Вот и не успел”, - все время повторял Ахламон, уютно усевшись на табурете в обычной провинциальной таверне какой-то захолустной деревеньки. Маг и кудесник, он направлялся в Солнечный город, чтобы повидать своего почтенного дядю, которого не видел со времен окончания магической академии. И надо было такому приключиться, что остановился он по пути в неком городишке, славящемся своей пекарней. Поговаривали, что даже сама императрица кушала с чаем пирожные, приготовленные хозяином этой пекарни, так что Ахламон просто не мог себе позволить проехать мимо. Но так как герой наш – большой любитель побездельничать и знаток искусства послеобеденного сна, то так получилось, что просидел он в славном городке целую неделю, а сроки путешествия ведь уже поджимали. Спешил-то он неспроста, ведь приближалась самая страшная ночь в году – ночь Хэллоуина. В эту ночь все самые страшные кошмары покидали “злую параллельную вселенную” и охотились на ничего подозревающих героев, доводя их до нервного изнеможения. Что это за “злая параллельная вселенная” и почему кошмары нападали только на героев, а не на, скажем, грязных крестьян, Ахламону было неизвестно, однако для себя он отметил, что путешествие свое лучше бы закончить до этой страшной ночи, в тепле и безопасности.

Большое опоздание, да и трусливый ездовой слон все-таки сделали свое дело – Ахламон не успел в срок, и в хэллоуинскую ночь ему пришлось остановиться в забытой богом деревне, корчма которой провоняла элем, капустным супом и потом. Пока услужливый официант медленно нес через всю корчму заказанные Ахламоном тарелку жареной на драконьем огне картошки и кружку лучшего вина, маг заметил в противоположном углу таверны группу грязных мужиков, которые с диким криком “Бах!”, били себя бутылками эля по голове.

- Кто это, милейший?, - поинтересовался Ахламон у наконец-то подошедшего официанта.

- А, это? Это болельщики некой местной матроны, в народе именуемой Гидрой. У нас тут соревнование намечается через пару дней, так что не обращайте внимания.

Как только официант закончил свои объяснения, из дальнего угла раздалось дружное “За Гидру-мать и отца-латника Мифодия! Бах!”, после чего таверну наполнил звонкий звук бьющегося стекла.

Ахламон решил не трогать болезных, чтобы следующая бутылка не оказалась разбитой уже об его голову, тем более что сегодня и без них она может быть пробита. Отпив немного вина из кружки, которая из-за своей старости портила и без того отвратительный вкус, Ахламон решился на последнее средство для защиты себя любимого от ночных кошмаров. Как-то во время учебы он вычитал в старом заплесневелом фолианте древнюю формулу, дающую невозмутимость и спокойствие тыквы. “Если придут кошмары, а я спокоен, быть может, им надоест и они уйдут”, - подумал кудесник и отправился на задний двор. Показывать настоящее волшебство при этих простолюдинах сумасшедших он крайне не хотел, да и вино уже начало проситься наружу.

На заднем дворе хозяева таверны мило расположили грядки с всякими полезными в быту овощами, среди которых нашлись и тыквы. Ритуал провести маг решил именно возле них, чтобы побольше вобрать в себя их знаменитого спокойствия, которым они славятся среди всех обитателей грядок. Медленно произнеся “Сяськи-масяськи-сим-сим салабим”, Ахламон с нетерпением начал ждать результата.

Как-то неожиданно все его тело стало крутить и уменьшаться в размерах. Сначала он вывалился из брюк, тщетно пытаясь одной рукой нацепить их обратно, а второй прикрыть все, что нельзя было показывать посторонним людям, а потом стал настолько маленьким, что оказался полностью накрытым своим же головным убором. Вдобавок ко всему, в темноте шляпы он с ужасом отметил, что руки его пропали в неизвестном направлении, а сам он никак не мог понять, где они вообще должны были быть.

Вдруг из внешнего мира его окликнули. Сперва он не понял, что оклик “Эй, дурень пузатый” предназначался ему, однако когда его назвали “шапочным кротом”, соображалка быстро помогла разобраться в ситуации. Еле-еле выкатившись из под собственной шапки и заметив, что он почему-то валяется на земле, Ахламон тщетно пытался понять, кто же его звал, ведь на грядках кроме него никого не оказалось.

- Эй, балбесина! Да здесь я, направо глянь! Вторая морковка слева во втором ряду! Эх, вот же недоумок.

- Дожили, - подумал про себя Ахламон. – Со мной уже морковки разговаривают…

- Ага, кто бы говорил. Никогда не видел, чтобы тыква болтала, да еще из себя умную корчила, - морковь, высоко торчащая из земли во втором ряду, явно не лезла за словом в карман. – Это ж каким идиотом надо быть, чтобы самого себя в тыкву превратить?

От услышанного Ахламона прошиб холодный пот. Теперь стало понятно, о каких побочных эффектах говорилось в книге, которые Ахламон не стал читать, потому что опаздывал в буфет.

- Ну все, готовься, бедолага. Сейчас какой-нибудь грязнуля придет тыбрить хозяйские припасы и утащит тебя к себе домой. А времена сейчас сам знаешь какие, вырежут на тебе морду ужасную и посадят как башку пугала на острый кол, воробьев на грифонов пугать.

И как в подтверждение этих слов в кустах возле дальней стены таверны зашумело нечто. Этим нечто оказался долговязый грязный мужичок с блаженным выражением лица. Недолго думая он направился к Ахламону, словно зная наперед, что ему надо тибрить, на ходу доставая из-за пазухи такой же как и он сам грязный мешок.

- Ух ты какая холосенькая тыквоцка, - прошепелявил он и сунул несчастного мага-перевертыша в мешок.

- Ну все, покеда друг. Кол вам в чайку теперь считай обеспечен, - рассмеялась морковка так противно, что в тот миг Ахламон дал себе зарок больше никогда не иметь дел с морковью.

Через некоторое время герой наш оказался в доме у своего похитителя. С хитрой улыбкой тот стоял возле стола, на котором расположил Ахламона, и точил здоровенный нож. С ужасом маг наблюдал, как грязный крестьянин подносит нож к нему и вырезает глаза, а потом и рот в мякоти его рыхлого тельца. От самого процесса Ахламон не чувствовал боли, но из-за ужаса понимал, что еще немного и стол будет весь залит тыквенным соком. После началось самое ужасное: мужичек достал откуда-то здоровенный дрын, примеряя, как бы получше насадить на него свое недавнее “приобретение”. Как только конец кола достиг мягкой плоти тыквы, Ахламон всем своим естеством почувствовал остроту своего положения.

- Господи, - подумал он, - я всего-то хотел защититься от кошмаров, а сам скоро буду развиваться вместо флага на ветру.

Неожиданно до него дошло. А что, если все это и есть кошмар, влезший в сон мага? Мысленно Ахламон начал убеждать себя в этом, после чего где-то на уровне подсознания услышал знакомые крики “Бах!”.

Открыв глаза он чуть не расплакался: лежал он на столе в таверне, уснув возле кружки с вином. Мужички все также били себя бутылками по голове, а официант неловко тащил заказ очередному клиенту. От счастья все они казались Ахламону такими родными, что он даже не заметил за соседним столиком смеющегося посетителя с “улыбающейся” тыквой в руках и длинный деревянный кол у него же за спиной.