Мир. Миг. Война.

21 июня 1941 года, 4:00

Странное предчувствие разбудило меня… Но перед этим… Перед этим мне приснился сон… Странный сон… Будто огромная тёмная туча накрывает всю нашу великую страну… Будто идёт гроза… Года идут, идут, а гроза не утихает… Молнии уничтожают поля, деревни и сёла… Воды везде уже настолько много, что люди тонут, тонут, отчаянно сопротивляясь… Но вот, когда уже, казалось, что в этом бурлящем потоке погибнет всё живое, все люди, все животные и растения, что ничему не суждено выжить, вдруг из-за туч появляется луч солнца! Небольшой, едва видный, но смело прорезающий всю тьму, что находится рядом, весь могильный холод, что висит над каждой пядью земли! И вот, через какое-то мгновение появляется ещё один, и ещё, и ещё! И вот уже свет теснит тучу, высушивает поля. Однако это ещё не конец. Туча сопротивляется, всё новые и новые капли падают с неба. Но нет преграды свету – ценой огромных усилий отгоняет он тучу прочь, туда, откуда она и пришла. И вот, когда последний кусок мрака освещается, когда вся вода уходит прочь, когда догорает последняя щепка, становятся видны разрушения… Нет почти ничего… И именно тут я просыпаюсь.

Мне страшно, хотя я у себя дома, в Брестской крепости. Мне страшно, хотя бояться абсолютно нечего. Мне страшно, хотя я солдат и всю жизнь отучался от страха.

Но вот я понемногу прихожу в себя и понимаю, что всё то же странное предчувствие не хочет покидать меня… Ощущение того, что то, что я видел, когда-нибудь будет… Здравый смысл подсказывает – это лишь сон, лишь сон. Но предчувствие и не думает уходить… Говорит, будто всё это будет совсем скоро. Тогда я решаю начать писать этот дневник, ведь возможно и я попаду в эту грозу.

21 июня 1941 года, 6:00

Несмотря на все попытки выкинуть странный сон из головы, ничего не получается. Не получается и уснуть. Кстати, какое сегодня число? Ах, двадцать первое! У моего единственного сына день рождения! Это знаменательный день – ведь 10 лет – первый полный юбилей!

21 июня 1941 года, 6:15

Ещё за месяц дали мне увольнительную на сегодня. Надо поторопиться, ведь скоро проснётся мой сын, Вася, а я хочу успеть всё приготовить к этому моменту. Быстро одевшись, я выхожу на улицу.

Однако, какой же хороший день! Солнечные блики весело скачут по домам и неспешно идущим людям! Отовсюду слышны птичьи голоса, а рядом с дорогами всё усеяно великолепными цветами!

Недели две назад мне удалось раздобыть несколько красивых воздушных шаров, которые сейчас лежали у меня в кармане.

Я знал, что подарить сыну. Уверенным шагом я направился к обувному магазину. И вот, через несколько минут, я уже убирал пару новых красивых ботинок в специально приготовленную коробку. Конечно, пришлось потратить немалые деньги, но это того стоит!

21 июня 1941 года, 12:00

Торжество в самом разгаре. По всей комнате развешены воздушные шары, на столе стоит вкусный пирог, приготовленный моей женой, Лизой. Его запах приятно щекочет ноздри.

Васька, конечно же, говорит, что он уже не маленький, что ему не нужен никакой пирог, но в душе несказанно рад этому празднику. Как хороша жизнь!

21 июня 1941 года, 22:00

Этот долгий день закончился совсем неожиданно. Кажется, что вот же, только что была задута последняя свечка, только что вся семья вышла на улицу, но нет, уже тишина, сон сморил всех кроме меня, а я так и не показал сыну свой подарок. Я специально положил коробку с ботинками на подоконник, чтобы не забыть отдать на следующий день. Уже когда я лёг в кровать, я снова вспомнил о странном предчувствии, о котором уже успел забыть… Нет, нет, всё это глупости, пора ложиться спать.

22 июня 1941 года, 4:00

Что? Что это такое? Жуткие взрывы разбудили меня. Я выбежал на улицу. Сверху летели самолёты, всюду падали бомбы. Сначала я подумал, что это просто сон, но когда меня задел какой-то осколок, оставив неглубокую царапину, я понял, что всё это – настоящее. Да, это была война.

Конечно же, первым делом я бросился к семье. Я вбежал в комнату. Вася сидел в углу, на полу, испуганно озираясь по сторонам. Лиза же стояла в центре комнаты, находясь в неком трансе. Я схватил их и, прижав к себе, вынес на лестницу. Закрывая дверь, я мельком окинул комнату. Разбитые ударной волной от взрыва стёкла лежали на полу. Кровати уже были порваны, а ботинки, ботинки, которые я так и не подарил сыну, валялись рядом…

Несколько минут продолжалась эта бесконечная бомбёжка. Когда я понял, что последняя бомба уже взорвалась, я немедленно бросился на поиски оружия и командования. Пока я бежал к арсеналу, глаза мои лицезрели ужасную картину: вся земля была покрыта огромными воронками, повсюду лежали неосторожно выбежавшие люди, теперь уже мёртвые или раненые.

У арсенала я увидел войска, составлявшие теперь оборону Брестской крепости. Быстро схватив оружие, я выбежал обратно. Как ни ужасно это признавать, но война застала всех врасплох. Многие пребывали в панике. В этой толпе были слышны приказы командиров.

Но через некоторое время солдаты успокоились, и, разделившись на несколько групп, побежали занимать оборону крепости. Помимо командиров здесь оставалось несколько солдат, в том числе и я. Нам было поручено особое задание – отправиться за помощью, так как все остальные способы связи с внешним миром были утеряны. Вдали уже стали слышны первые выстрелы. Это немцы пытались взять крепость штурмом.

Я понимал, что медлить нельзя ни минуты, но должен был найти семью. Они остались на том же месте, где я их оставил – на лестнице. Они сидели рядом, у стены, их глаза были наполнены страхом. «Поднимайтесь! Надо уходить! Скорее!» Они, казалось, не понимали, что я им говорю. Одной рукой я подхватил сына, а другой жену и побежал к двери. Выйдя на улицу, я подтолкнул их, и мы побежали по обломкам зданий к северным воротам крепости. Но уже через несколько секунд они сильно отстали от меня. «Я не могу быть с вами! У меня приказ!» – крикнул я на ходу.

Когда я подбежал к воротам, у них уже собиралась толпа убегающих людей. Я быстро оглянулся и крикнул: «Прощайте!» И в ответ я услышал лишь это же одно слово. Через несколько секунд за моей спиной сомкнулась толпа.

22 июня 1941 года, 5:30

Через некоторое время после того, как я вышел из ворот и побежал по дороге, я увидел, что немцы уже полностью окружили крепость, а в ней оставалась ещё огромная часть мирных людей. Я старался не думать о том, что же случилось с моими родными, а бежать, бежать вперёд. Но я не успел уйти далеко, немцы открыли огонь по вышедшим людям. Крики раздавались отовсюду, мне прострелило пулей ногу. Я упал и откатился от дороги. Перетянув рану куском портянки, я попытался подняться, но ничего не вышло. Дальше пришлось пробираться ползком.

22 июня 1941 года, 7:30

Несмотря на рану, я успел проползти довольно большое расстояние. Звуки стрельбы уже стихали вдали, поблизости не было видно ни одного живого человека. Мышцы устали, в горле уже давно пересохло. Я понял, что мне надо хотя бы немного передохнуть. Прислонившись к дереву, я достал флягу и сделал несколько глотков. Эта обычная вода показалась мне самым вкусным напитком на свете.

Вдруг послышались какие-то звуки. Я быстро отполз к кустам и стал наблюдать за дорогой. По ней шли войска, немецкие войска. «Неужели крепость уже захвачена», – пронеслась в моей голове ужасная мысль. Дождавшись, пока последний солдат пройдёт мимо я, подождав ещё пять минут, осторожно вылез из кустов и пополз дальше.

22 июня 1941 года, 15:00

Я полз вперёд, полз, хотя локти уже были изодраны в кровь, а рана на ноге мучительно ныла. И тут я почувствовал запах пожара. Ещё через несколько минут я увидел и сам пожар. Когда я подполз ближе, я понял, что горит целая деревня. Вокруг лежало несколько трупов… Это были обычные жители деревни, простые мирные жители. Но и они были убиты. Жуткий гнев накатил на меня, появилось огромное желание не допустить больше подобного. Но для этого надо ползти, ползти вперёд, чтобы быстрее позвать помощь. Внезапно рядом послышались шаги и разговор на чужом языке. Через несколько секунд я понял, что это немцы. Их было трое, шли они довольно далеко и вряд ли могли меня заметить. Мне очень захотелось отомстить за всех уже погибших людей, за всё разрушенное от бомбёжки, за эту сожжённую деревню. Но я понимал, что информация, которую я обязан доставить, важнее. Поэтому я с удвоенными силами пополз вперёд.

23 июня 1941 года, 14:00

За всю ночь я ни на минуту не сомкнул глаз. Всё время я только полз вперёд, никого не встретив на своем пути. И вот наконец-то впереди показались люди. Это были отряды Красной армии. Они заняли оборону на холме и ждали наступления немцев. Из последних сил я дополз до холма, где меня подхватили и занесли в лагерь. Здесь я рассказал всё, что знал и, истощённый, уснул.

25 июня 1941 года, 13:15

Очнулся я уже в госпитале. Моя рана была перевязана, рядом было ещё много раненых. Я попытался узнать, где мои родные, отбили ли мы уже Брестскую крепость? Ответ неприятно удивил меня. Оказывается, всё это время наша армия лишь отступала, а подобные нападения были совершены почти на каждом участке границы. О моих родных не было известно ничего.

8 июля 1941 года, 14:30

Рана моя почти зажила, но на фронт меня всё ещё не отправляют. Что же это такое?! Недавно я узнал о судьбе моих родных. Они успели выйти из крепости до того, как ее окружили немцы, но добрался до наших только сын. Измазанного в грязи и крови его нашли и подобрали военные, теперь он был эвакуирован в глубокий тыл, в безопасное место. А вот Лиза пропала без вести. Я понимал, что она никогда не бросила бы сына, поэтому уже даже ни на что не надеялся.

11 июля 1941 года, 6:00

Сегодня меня переправляют на фронт, защищать Родину! Сегодня наконец-то я помогу стране остановить разрушения и установить мир! Собрав все свои немногочисленные вещи, я вышел из госпиталя. Через несколько минут я сел на поезд вместе с другими солдатами.

Мне не хотелось умирать, в особенности из-за сына, хотя я понимал, что есть люди, способные о нём позаботиться. Но для этого надо выиграть войну, ведь иначе исчезнет весь привычный для нас мир. Поэтому я и еду воевать! И даже если я умру, моя смерть не будет бессмысленной!

20 июля 1941 года, 12:45

И снова, снова приказ отступить! А так не хочется отдавать врагам даже сантиметра земли! Но приказ есть приказ, и его нужно выполнять. Но неожиданно сзади раздаются звуки стрельбы и крики. Это может значить лишь одно: немцы со всех сторон, мы окружены!

20 июля 1941 года, 18:30

Нас теснят, теснят со всех сторон. В живых не осталось почти никого, но мы не сдаёмся.

И хочется, чтобы люди помнили о нас, даже если мы погибнем. Хочется, чтоб помнили, что мы проливаем кровь за всех, кто живет и будет жить в нашей стране. Хочется, чтобы помнили всегда и при любых условиях, ведь всё это мы делаем ради спокойной жизни всех людей.

И мы победим! Ведь не может быть иначе. Не может исчезнуть всё, что нам дорого, не может сгореть всё, что строилось годами!

Возможно, кто-то найдёт этот дневник и прочитает всё, что я в нём записал. И если это произойдёт, я прошу этого человека сделать лишь одно – помнить и передавать из поколения в поколение рассказ о героизме советского народа.

Похоже, пора идти на прорыв. Не знаю, вернусь ли я домой, но в воздухе сегодня отчётливо ощущается запах смерти...