1. «Восстань – и служи Её воле!» - сквозь пелену непроглядной тьмы донеслось эхо мрачного голоса. И едва она расступилась – перед глазами вырисовался образ угрюмого ткача смерти, нечестивого жреца древних и запретных культов. Обстановка вокруг напоминала старый склеп, впрочем – весьма просторный. Всюду виднелись открытые саркофаги, словно многие из тех, кто покоился здесь, уже были пробуждены до этого момента. Внезапно внимание привлёк отблеск зловещего взгляда из-под капюшона ткача смерти. Он словно оценивал потенциал той силы, что предстала перед ним. «Похоже, Её выбор пал именно на тебя, - загадочно произнёс мрачный жрец, - Её зов был столь силён и выразителен, что на него откликнулись слишком многие. В том числе – и по ошибке. Тот, кто возомнил себя хозяином этого склепа, претендует на Её ресурсы. На твои ресурсы… Он призывает своих слуг в недрах крипты. Ты его узнаешь сразу, его ни с кем не спутать. Призови других – и докажи, что это он ошибка, а не ты…»

2. Власть архилича над этим местом ослабла, но оно всё ещё не спешило всецело подчиняться воле Тьмы. «Хорошее начало, - внезапно из-за плеча раздался голос ткача смерти, нарушивший миг воцарившейся в склепе тишины, - Это место станет сердцем твоих временных владений. Осталось лишь очертить их границы. Разберись со слугами местного господина – и он явит себя. Этот адепт смерти верно служил Ей многие годы, но его время пришло».

3. Хруст костей умолк, но властвующий над ними некромант не спешил показываться на глаза. Присутствие его магии ощущалось ещё отчётливей, чем прежде – и исходило оно отовсюду, из каждой могилы, из каждого склепа. Пожалуй, его силу стоило немного ослабить…

4. Мрачный образ с косой наперевес возвысился над просторами погоста. Его тень пала на обломки гранита, знаменуя последние мгновения слабеющей власти над ускользающими из его бледных и холодных рук владениями. Таков был Её вердикт. Такова была Её воля.

5. Приговор должен быть исполнен! Лишь одна единственная мысль заполняла собой весь разум на пути к поверженной цели. Однако наказание в исполнение привёл другой клинок. Тело некроманта пронзило лезвие освящённого меча. И когда останки адепта смерти осели наземь – взору предстал образ крестоносца, чьи доспехи сияли так ярко, словно само солнце озаряло их своими лучами даже сквозь затянувшую небо беспросветную мглу. Взгляд ткача смерти преисполнился презрением, но его уста искривились в зловещей усмешке. Воин света, сам того не ведая, подписал себе смертный приговор. Едва чары некроманта окончательно развеялись, нити нечестивой магии начали сплетаться над этим местом в новые узоры, формируя затейливые кружева по воле новой власти.

6. Излишне самоуверенный святой поборник пал – а армии крестоносцев, что шли по его стопам, остановились чуть поодаль. Они не спешили повторять его печальную судьбу, но отступить были не вправе, ни по зову долга, ни из чувства собственной гордыни. И коль они сами не спешили приближать свою погибель, роковую неизбежность стоило слегка поторопить.

7. Кровь крестоносцев обагрила весь погост, питая его земли ещё большей силой, а их тела отныне стали лишь ресурсом. Вскоре это место заполнят легионы Тьмы. Ну а пока пришла пора покончитть с кукловодом, что таился за спинами бойцов из авангарда. Лишившись прикрытия, старший инквизитор отступил к руинам старой часовни, надеясь, что её ветхие стены сумеют его защитить. Но они уже однажды даже себя защитить не смогли. Что им за дело нынче до надежд глупцов?

8. Крики боли и отчаяния заполнили холодные и безразличные стены, вырываясь наружу и расползаясь по всей округе. Её власть над этим местом окончательно утверждена! Или всё же нет?.. Сквозь остатки разбитых витражей пробились лучи магического света, а следом послышался лязг металла и топот выстраивающихся в боевые порядки солдат.

9. Источник странной нестабильной магии исчез, оставив призванных защитников без новых подкреплений. Их судьба была предрешена – их поход сквозь время завершится здесь! «Они все верно Ей послужат. Как и ты…» - холодно произнёс ткач смерти. Его взгляд устремился вдаль, за пределы территории погоста, где присутствие Тьмы почему-то ощущалось гораздо сильнее, чем здесь. Это вызывало некое смятение, но голос жреца вмиг отвлёк внимание от смутных мыслей: «Прежде, чем мы выступим в поход, осталось сделать лишь одно – избавиться от тех, кто слаб и недостоин. Они – абуза, и лишь напрасно расходуют Её ресурсы. Твои ресурсы… Избавь Её от лишней ноши! »

10. Их преданность Тьме не вызывала сомнений, но им не повезло быть призванными силой неспособных воплотить Её волю. Поодиночке они не способны ни на что. Лишь объединившись вместе, они могут попытать удачу, но слабость их всё равно погубит, если и не здесь, то где-нибудь ещё.

11. Чуда не случилось – оба поборника Тьмы безмолвно пали, словно покорно повинуясь Её воле. И всё же Её присутствие будто стало ещё слабее, хотя всё это место уже переполняли потоки силы. Но она принадлежала вовсе не Тьме. В поисках ответов взор невольно обратился к нечестивому жрецу. «Она тобой довольна. Носи Её благословение по праву, - спокойно молвил он, а затем сделал несколько шагов вперёд, с холодным безразличием проходя мимо, - А теперь пора выступать. Дабы вернуть то, что было отнято, и завершить то, что было прервано. Смерть возьмёт своё! Исполни Её волю».

12. Путь через проклятую рощу был полон размышлений. Смерть и Тьма всегда были неразлучными сёстрами, но сейчас узы их былого родства будто заметно ослабли. Повод ли это для беспокойства? Вопрос оставался открытым. Но над ответом ещё будет время подумать. А сейчас гораздо больше беспокойств вызывал густеющий туман. Несмолкаемый треск проклятой древесины и вой здешних чудовищ не страшили безмолвные сердца, но без устали тянущиеся из плотной белой пелены массивные терновые ветви всё же стоило пообрубать.

13. Бесконтрольное монструозное воплощения ужаса проклятой рощи более не представляло угрозу. А вместе с его усмирением затихли и монстры поменьше. Чаща погрузилась в тишину, сквозь которую донёсся отзвук женского смеха. Озорной и звонкий, а спустя лишь миг – уже злобный и скрипучий. Само безумие властвовало здесь – и эту власть пришёл черёд оспорить…

14. «Их роль весьма своеобразна, - загадочно произнёс ткач смерти, едва с пристанищем призрачных ведьм было покончено, - Они могли бы усилить композицию нашего узора, но я не стал бы особо полагаться на столь призрачное волокно. Оно слишком ненадёжно, чтобы доверять ему судьбу поставленной перед нами задачи. Для начала нам нужно раздобыть особые сердца для ритуала пробуждения. Первое из них – дикое сердце. Думаю, отыскать такое в землях жизни особого труда не составит. Веди, а я дам знать, когда замечу нужный нам материал».

15. Труднопроходимая болотная глушь, что раскинулась сразу за просторами проклятой рощи, буквально бурлила жизнью. И её дикость не вызывала никаких сомнений. Здешние твари яростно бросались на всё, что попадалось им на глаза. И всё же ни одна из них не вызывала ни толику интереса в глазах жреца культа смерти. Его взгляд просто смотрел сквозь них, словно не замечая всего этого ничтожного мельтешения. Как не заметили его и воины Армии Тьмы, продолжая свой решительный марш и готовясь к вероятной встрече с более грозным врагом.

16. «Это сердце не годится, - безэмоциональным голосом произнёс ткач смерти, безразлично переступая изрубленные останки громадной болотной стрекозы, - В нём слишком мало силы. Столь тонкая нить вмиг разорвётся, будучи вплетённой в полотно ритуала. Нужно найти более подходящий образец». Его глаза остановились на дикарском обереге, что висел на ветви ближайшего дерева. Здесь начинались владения гноллов – и дальнейший путь вёл именно к ним…

17. Дикий вой и звериное безумие в глазах. Но их эфемерное бесстрашие продлилось недолго, и вскоре разбилось о чёрный могильный гранит. Поджав подрубленные хвосты, охваченные страхом зверолюды отступили вглубь болота, попрятавшись в своих ветхих лачугах, путь к которым тотчас преградил могучий вожак стаи. Его вид не особо впечатлял давно почивших и восставших вновь воинов, но всё же привлёк внимание ткача смерти. Его дикому сердцу осталось недолго томиться в груди.

18. Кусок вырванной плоти в руке. Всё ещё тёплый и истекающий кровью, но, увы, не только ею. Это сердце было поражено хворью, болотной чумой. Порченая нить ожидаемо также не пришлась ткачу по вкусу. Поиски придётся продолжать, уповая на терпеливость Смерти. По крайней мере, урожай сегодня у неё достойный. И жатве явно не конец…

19. Жадные топи, привыкшие лишь забирать, так и не сподобились на щедрость. Искомого на их просторах найти не удалось. Окажется ли чаща дремучего леса богата на дары? Ответ долго ждать себя вряд ли заставит. Энергия жизни здесь цвела как нигде. Сумеет ли она дать отпор неотвратимому увяданию?..

20. Цветущее древо завяло, утопая в обагрившей его корни крови. Будь у него сердце, оно наверняка пришлось бы по нраву нечестивому жрецу. Впрочем, тот не спешил унывать, если оттенки его безразличия можно было хоть как-то трактовать. Не успели воины даже прорубить себе проход сквозь энтовую рощу, как потоки здешней энергии преисполнились гневом, диким и неукротимым. Почва под ногами начала рыхлеть – и уже спустя миг нескольких замешкавшихся бойцов утащили под землю цепкие корни, а на их месте, словно из ниоткуда, возникли образы разъярённых лесных тварей. Позади них образовался вихрь из подхваченных порывом ветра листьев, меж которых мелькнули очертания лесного мстителя и воплощения его яростного гнева…

21. Похоже, цель поисков таки была найдена. Будучи загнанным в угол, изнемождённый боем друид попытался вновь прибегнуть к своим лесным чарам, но корень одного из срубленных ранее энтов, будто повинуясь воле незримых нитей, внезапно ожил и оплёл его ноги. Миг замешательства – и мрачная тень ткача смерти уже нависла над ним. Ещё одно тревожное мгновение, но нечестивый жрец безразлично прошёл мимо схваченного хранителя леса, направившись к поверженному воплощению его гнева. В бледной руке блеснуло лезвие кинжала, что с лёгкостью пронзило странную плоть, больше напоминающую растительное волокно. Несколько манипуляций руками – и дикое сердце уже лежало на ладони ткача смерти. Внешне оно напоминало звериное, но обтянутое чем-то, наподобие зелёных лоз. В глазах нечестивого жреца мелькнули отблески мёртвого пламени, что сплетало плотную защитную оболочку вокруг трофея, оберегая тот от воздействия грядущего разложения. А вместе с тем вся природа вокруг будто начала увядать, тускнея на глазах. Переборов ужас и отчаяние, хранитель леса таки сумел освободиться, обратившись в волка и бросившись к ближайшим зарослям. Несколько следопытов уже было бросились в погоню, но жест ткача остановил их порыв. «Пусть уходит, - спокойно молвил жрец, - Он более не нужен Смерти. В конце концов Она всё равно его настигнет, как и всех других. У нас же есть дела поважней».

22. К сожалению, увядание коснулось не всего леса, а лишь его сердца. Но всё это было лишь вопросом времени. Ни коварство, ни ярость, коими полнилась эта чаща, не смогут остановить неизбежное. Никому и ничему не избежать неотвратимого конца. От Её прикосновения не защитит ни плоть, ни дерево, ни даже камень…

23. Наконец непроходимые заросли начали расступаться, а впереди показались признаки цивилизации, или точнее – некого её подобия. Всюду шныряли отряды бандитов, что были словно чем-то встревожены. И прямое столкновение с ними не заставило себя долго ждать.

24. Лагерь уже был поднят по тревоге, причём задолго до появления в его окрестностях отрядов Армии Тьмы. Большая часть разбойников суетливо готовилась к бою на другом конце, в то время как другие спешно пытались провернуть какую-то сделку с заезжим отребьем. Момент для нанесения удара с тыла был просто идеальный.

25. Даже из самых паршивых смертных может получиться неплохой материал для пополнения рядов армии бессмертных. Благо Смерть и Тьма всё ещё способны работать в тандеме. Возможно, их разногласия не так сильны? Даже родные сёстры порой могут повздорить, но не лишиться своего родства. Мысли об этом дарили чувство внутреннего покоя, позволяя всецело сконцентрироваться на методичной расправе над растерянным врагом.

26. Предсмертный ужас охватил ряды врага, заставив тех немногих, кто выжил в бойне, броситься бежать. Однако Смерть не стала проявлять к ним благосклонность. Едва разбойники добрались до теней ближайших зарослей, их жизни тотчас оборвались. Кто-то ждал их, и когда момент настал – не проявил пощады. Но кто бы это ни был, в землях живых у Армии Тьмы союзников быть не могло. И новый бой был неизбежен.

27. Тёмные бастарды – опасные враги. Но не опасней истинных детей Тьмы. Одного лишь взгляда на их поверженного командира было более чем достаточно, дабы понять, что он принадлежал к числу имперских ловчих. Это облачение и оружие ни с чем не спутать. А его кольцо… оно пробуждало глубоко внутри какие-то воспоминания, приглушённые тёмной мглистой пеленой.
«Думаю, уже не нужно объяснять, куда лежит наш путь… - загадочно произнёс неожиданно возникший рядом ткач смерти, - Доблесть, невинность и даже порочность – запасы Империи безмерны. Заходи и бери. Если знаешь подход… - он на мгновение умолк и со зловещим коварством усмехнулся, - И он тебе точно известен. Докажи, что Она не зря избрала именно тебя…»

28. Они считали Смерть своей боевой подругой. Без страха смотрели Ей в глаза и зарабатывали деньги с молчаливого Её благословения. Доблесть наёмникам не чужда, но во главе угла всегда стояла вовсе не она. Путь продолжался. До границ Империи оставалось лишь рукой подать. К удивлению, воздух здесь полнился смрадом разложения. Таким родным и близким. Чёрная сталь сапог уверенно шагала меж бесконечных тел всех тех, кто недавно пал в бою. И бойня здесь выдалась на славу. Смерть знатно тут попировала. Её зловещий лик всё ещё витал над полем брани, а лезвие Её косы жаждало отведать новых душ – упитанных ягнят, ведомых в бой бесстрашным пастухом…

29. Сама доблесть во плоти, что не стала дожидаться, пока смерть за ней придёт, собрав попутно весьма богатый урожай. Предсказуемое благородство и непростительная глупость. Замах, удар – и чёрное лезвие проклятой глефы вдруг встретило на своём пути благословенный Тьмой металл рыцарского меча… Предатель и отступник вступился за поверженного агнца. Как он посмел перечить Её воле, используя Её дары?! Взгляды на мгновение пересеклись, пробудив чувство странного смятения, но оно продлилось лишь какой-то миг, пока скрещённые клинки вновь не отдалились друг от друга. «Унесите его подальше! - мрачным замогильным голосом приказал тёмный рыцарь двум духам, что схватили раненого имперского офицера под руки и поволокли куда-то прочь, - Спрячьте и заприте этого глупца, как повелел господин!» - добавил он следом, попутно окидывая взором ряды Армии Тьмы. Его глаза неожиданно остановились на прячущемся за спинами тёмных воинов ткаче смерти. А тем временем позади него самого уже скопилась целая армия пришедших на подмогу живых мертвецов.

30. Поверженный изменник без сил пал на колени. Странно, но его глаза переполняла Тьма, чистая, незамутнённая. Он всё ещё был верен Ей, но… «Это сердце даже лучше…» - холодный голос ткача смерти внезапно прервал поток смутных размышлений. Боковое зрение уловило отблеск лезвия ритуального кинжала, но рука словно по собственной воле преградила нечестивому жрецу путь, выставив перед ним обагрённую кровью глефу. Миг напряжённой тишины, после чего ткач покорно отступил назад, со зловещей усмешкой характерным жестом вверяя право завладеть трофеем.
Чёрная нагрудная пластина со странным глухим звоном упала на землю, а следом бледная длань приблизилась к груди жертвы. Внезапно стальная хватка тёмного рыцаря обхватила руку своего палача и подтянула ближе к себе, вонзая пальцы в мёртвую плоть. «Не забывай, кто ты есть и кому на самом деле служишь», - едва разборчиво произнёс рыцарь, а затем начал беспомощно оседать наземь, оставляя в руке своего убийцы лишь только окровавленный трофей. Тёмное сердце, в котором всё ещё теплился свет былой доблести. Истинная редкость, обладающая невероятной силой. В глазах жреца культа смерти блеснула жажда заполучить его в свои руки, но, прислушавшись к зову разума, он всё же сдержал свой порыв, лишь молча наблюдая, как потоки тёмной мглы бережно окутывают сердце надёжной защитной оболочкой. За этим трофеем Тьма присмотрит сама.
А тем временем туман над полем боя начал слегка расступаться, открывая вид на крепостные стены. Судя по их состоянию, они уже пережили немало. И готовы были выдержать больше, сохрани их защитники в сердце отвагу. Но поражение двух чемпионов способно сломить дух даже самых сильнейших. Они все уже проиграли. Их уже ничто не спасёт…

31. Чёрное знамя Армии Тьмы развилось над павшими стенами. Однако мгла не спешила сгущаться. Здесь пировала лишь Смерть. Тьма же стояла где-то поодаль и ждала. Всё это было только начало. Из-за стен открылся вид на имперские просторы. Бесконечные поля, уходящие вдаль, к мирно дремлющим деревушкам. Пусть это место и тронуло пламя мерзавцев, но жизнь всё равно здесь била ключом. Цвела, созревала… Жатва скоро начнётся…

32. Ни сожалений, ни радости – сердце было как никогда холодно. Это лишь долг, продиктованный Её волей. Его нужно было исполнить – и он будет исполнен! Несмотря ни на что! Жатва лишь начиналась – и не завершится, пока Смерть не получит своё!

33. Эти места… Они были уж больно знакомы. Словно эфемерные воспоминания из самых далёких глубин сознания, в которых глаза зрели те же картины, но с другой стороны, откуда падал солнечный свет. Сейчас же их окутывал мрак неизбежной судьбы. Однажды им таки удалось её избежать, но на сей раз всё будет иначе…

34. Спаситель обернулся палачом. Весьма занятная ирония, что осталась, впрочем, вовсе без внимания. Разум терзала лишь толика мимолётного возмущения при виде столь неумело возведённых вышек. Они должны быть снесены! Не во имя Смерти или Тьмы. А дабы успокоить назойливые голоса внутри.

35. Странное наваждение отступило. Сердце и разум вновь преисполнились мёртвой тишиной. Как и опустевшие улочки разорённой деревни. Её защитники не оправдали возложенных на них надежд – и пришла пора закончить жатву. Охваченная ужасом и страхом беззащитная невинность разбегалась прочь – хватай любого. И перст ткача указал на избранную цель – обычную крестьянку, что убегала меж домами, спотыкаясь о тела погибших. Псы тотчас бросились в погоню, и вскоре окружили жертву, отрезав ей дальнейший путь. Осталось лишь извлечь трепещущее сердце и покончить с этим. Но свет таки решил откликнуться на обращённые к нему мольбы. Ослепляющая вспышка в небе озарила всё вокруг, а когда глаза прозрели, то останки псов уже лежали у ног снизошедших на землю ангелов. Крестьянке выпала возможность временно спастись от смерти, но глупая наивность всё же взяла верх. Свет даровал ей ложную надежду, что Тьму под силу одолеть, что смерти можно избежать. Правда же сурова и мрачна. Её неизбежность раскроет наивные глаза.

36. Свет померк. Над этим разорённым местом, на скорбящих небесах, в умолкнувших сердцах и в опустошённом взгляде обманутого им невинного дитя, чьё сердце оплетали нити магии нечестивого жреца. Трофей получен – и армии пора было уходить, пока имперцы не оправились от этого удара. Но даже поникнув духом, они не в силах перечить своему высокомерному упрямству. Оно не позволит им просто молча наблюдать. Их крылатые гончие уже ринулись в погоню – и Смерть великодушно позволит им себя догнать…

37. Стремительный налёт грифонов был отбит у самой кромки леса. Дальнейшие передвижения отрядов Армии Тьмы с высоты птичьего полёта отследить будет уже непросто. Осталось только миновать рейнджерский заслон…

38. Шум преследователей постепенно стихал. Вид оставленного позади побоища стремительно гасил пламя их решимости. Но не только он. Воздух здесь был пронизан потоками нечестивой магии, отдающей нотками гари. Этот лес пожелтел не просто так. Его одолевала хворь, источник которой находился впереди и с каждым шагом становился всё ближе, приветствуя гостей эхом греховных песнопений…

39. Погрязшая в грехе деревня демонопоклонников, что притаилась на самой границе Империи. Одна из многих язв на её чрезмерно отъевшемся чреве, о которых она даже не знает. Или делает вид, что не знает. Впрочем, коль уж Смерть возжелала порочное сердце, Армия Тьмы может избавить Империю от этой напасти. Будет должна.

40. Сердце порока – адский портал, напитанный кровью грешных глупцов. Его магия пульсировала подобно стуку сердца. Того, что пылало порочной страстью в груди коварной демоницы позади него. И с каждым тактом в этот мир из глубин былых времён являлись её новые игрушки. Сей ритмичный стук пришла пора прервать.

41. Пляска адского безумия прервалась в оковах нитей ткача смерти. Песни стихли, буйство пламени сошло на нет. Осталась только тишина, воспевающая оды Смерти. Она была довольна. Чтобы понять это, не нужно было даже заглядывать в глаза Её верного жреца. Все ингредиенты для ритуала пробуждения наконец-то собраны. Осталось лишь узнать, о чём молчат Её костлявые уста.

42. Стоило лишь пересечь границу, как Пустошь тотчас распростёрла свои радушные объятия. Здешнему отребью всё равно, на кого бросаться с оружием в руках. Если повезёт – проживут ещё денёк своей никчёмной жизни. Коли нет – о них никто не вспомнит. Их останки просто будут гнить где-нибудь в лесу, у подножья безымянных гор. Ткач смерти тем временем продолжал хранить молчание, всё плотнее сплетая тень подозрительной интриги грядущего финала всего этого похода. Тьма молчала тоже. Интересно, знала ли Она, куда лежал их путь? Пока он вёл лишь вглубь пещерных гротов, откуда пробивалось тусклое свечение зеленоватой дымки.

43. Всякое подобие разумной жизни имело один значительный изъян – хрупкий дух, сломить который порой не составляло особого труда. Стоило лишь обезглавить ряды грибнитов, как отблеск воли в их глазах померк, сменившись тенью отчаяния и страха. Сбежать, спрятаться и выжить – всё, что отныне волновало этих напуганных существ. Но от взора Смерти не укроется никто.

44. Изъеденная гнилью древесина станет им могилой. Или фермой для будущих колоний. Столь примитивное подобие жизни наверняка неприхотливо. И отчасти даже схоже с существованием немёртвых и неживых. Эта мысль навевала странное смятение, которому в тёмном сознании явно было не место. Благо стоило лишь пересечь подземную реку, как грибные наросты и поросль уже более не тревожили взор, как и облака витающих в воздухе спор. Здесь мрак приветливо сгущался, встречая марш поборников Тьмы. Но преклоняться пред ними он всё же не спешил…

45. Ещё одна бастардка. Одна из заблудших в глубинном мраке дочерей, коих Тьма не обделила даром холодного коварства, но отяготила бременем жизни. Избавить её от него было бы бесценным даром, но глупое упрямство не желало его принимать. Смерть терпелива, от Её избавляющих объятий не удастся вечно сбегать. А тем временем впереди почуялось присутствие могущественной силы. Древней как сам этот мир, и отдающей надменной гордыней. Разум внезапно словно пронзило острым клинком. Будто какое-то давно забытое болезненное воспоминание стремилось вырваться наружу, наполняя сердце злобой, что неистово желала выплеснуться на ненавистного врага.

46. Буйство эмоций стихало. Вид стекающей с пещерных стен и сводов драконьей крови даровал чувство странного упоения. В сердце вновь вернулись холод и покой. Мимолётный безразличный взгляд ткача смерти тотчас напомнил, что пора двигаться дальше. Впереди уже виднелся выход из пещеры, и внутреннее чувство подсказывало, что развязка этого похода как никогда близка.
Открывшийся снаружи вид лишь ещё больше укрепил прежнюю уверенность. Вдали показались очертания дремлющего вулкана, но весьма необычного. Его стихия не бушевала, не пульсировала и даже не дышала. Она была мертва. Покоилась и дожидалась пробуждения. План частично становился ясен, но путь до цели ещё нужно было миновать. И он насчитывал несколько преград: степной аванпост, бездонное ущелье и тёмный замок без знамён. Ничего невозможного, и откладывать неизбежное не было ни малейших причин.

47. Перехват патруля степных варваров прошёл успешно. Никто не выжил и не успел подать сигнал. Защитники форта всё равно дадут ожесточённый бой, но он будет уже проигран в первые несколько мгновений.

48. Боевые кличи сменились скорбным плачем. Те, кто выжил в этой бойне, не забудут и не простят. И в ярости своей почиют, смерть свою найдя на поле боя. Однажды непременно, но не сейчас. Они более не представляли угрозу и не были помехой. Им не хватит сил, чтобы даже с тыла нанести удар. Можно было без опаски выдвигаться в сторону укреплённого моста. На его защите стояли живые мертвецы, но не избранные ни Тьмой, ни даже Смертью. Они служили воле кого-то другого. И не брезговали помощью живых. Всё это казалось знакомым, но не имело особого смысла в глазах. Они – лишь преграда, что мешала сделать ещё один шаг.

49. Всю дорогу к замку устилали тела верных приверженцев Тьмы, что до самого конца хранили Ей верность. Судя по внешнему виду останков, многие из них пали в открытом бою. Но некоторых просто казнили и бросили здесь средь других. Наверняка их палачи укрылись за прочными стенами, что возводились не ими и вовсе не для них. То, что было отнято, пришла пора вернуть!

50. Армия захватчиков разбита, и даже их пронырливому предводителю не удалось уйти от расплаты. Все они нашли здесь свою смерть. Очередную, но не окончательную. Бледные перста ткача смерти начали сплетать в воздухе нечестивые узоры из потоков пронизывающей это место магии. Павшие восстали вновь, заняв прежние места на руинах разрушенных стен. Тот, кто бросил Ей вызов, теперь верно исполнит волю Её. «Нам никто не должен помешать», - коротко молвил нечестивый жрец, характерным жестом приглашая горсть избранных проследовать за ним к подножию вулкана.
Все приготовления были почти завершены. Три хранившихся у ткача смерти сердца заняли свои места. Осталось лишь одно – то, что уже лежало на ладони. Но Тьма не спешила разрывать свои объятия, словно не желая выпускать из рук дражайшее дитя. И всё же при этом продолжала сохранять молчание. Взгляд жреца становился всё более настойчивым – и веских причин перечить воле его госпожи разум не находил. Какой-то миг – и сердце уже лежало у него в руках, наконец скинув с себя тёмную оболочку, а сам ткач неспешно направился к месту его возложения, попутно наговаривая ритуальные слова: «В тени первородного чрева мёртвой стихии Она пробудится, - произнёс он, размещая сердце на должном месте, а затем направился к центру круга меж всеми четырьмя, - Всё, что Её окружает, что Её предвещает, что боится Её и желает Её избежать: дикость, невинность, доблесть, порочность и все прочие проявления жизни – все они сгинут в тот самый момент, когда мира коснётся Её первый вздох…» С каждым следующим словом вокруг места проведения ритуала всё плотнее стягивались нити магии Смерти, что уже не просто вырисовывали очередные замысловатые узоры, а вытягивали остатки жизни из воздуха, постепенно опустошая и жертвенные сердца, заставляя их иссыхать на глазах. Даже глубоко внутри, в недрах безмолвной груди что-то вдруг содрогнулось, отдав волной слабости, что прошлась по всему телу. Будто даже сама Тьма начала увядать. Глаза вдруг уловили обращённый взор ткача, что в приглашающем жесте протянул вперёд свою руку и тотчас продолжил: «Сестра Её станет первою жертвой, освобождая сосуд…» Мгновение безмолвного замешательства сменилось криком отказа, что вырвался из самой груди, из глубин тёмного сердца, словно спящая внутри него сила вмиг пробудилась, воспылав холодным пламенем безмерного гнева. «Будь по-твоему, - спокойно и безразлично ответил нечестивый жрец, - Смерть всё равно возьмёт своё», - добавил он следом, призывая всех тех, кого пробудил…

51. «Нет! - возмущённо воскликнул ткач смерти, созерцая следы своей зелёной крови на ладони, - Нет-нет! Упрямая гулящая девчёнка!» - его голос был преисполнен презрения и порицания. Он обращался к Тьме, что посмела нарушить планы его госпожи, а подкашивающиеся ноги вели слабеющее тело к месту прерванного ритуала. В конце концов, лишившись остатка сил, жрец просто рухнул в центр круга. «Пробудись…» - успел он вымолвить напоследок, прежде чем его сущность окончательно угасла. Миг спустя недра земли содрогнулись. Вулкан словно ожил, но только на пару мгновений, тотчас захлебнувшись и испустив всего несколько брызг. Одна из них накрыла тело ткача, пожрав его плоть языками мёртвого пламени и оставив лишь горсть чёрнwого пепла. Всё завершилось – промелькнула легковерная мысль в голове. Но это был ещё не конец. Пепел вдруг шелохнулся, начав подниматься и вырисовывать новые формы. Пред глазами предстала хромая старуха с косой в костлявой руке и рваном чёрном саване. Удар древком о землю вмиг пробудил многих павших, но не всех. Сил в этом жалком сосуде ей явно недоставало. И всё же голос внутри молвил: «Беги!». Но разум тотчас невольно ответил, что от Смерти не убежать. Мир словно замер на миг, что длился целую вечность…


52. Воплощение Смерти истлело на глазах, обращаясь в прах, что неспешно развелся по ветру. После неё осталось лишь чёрное рваньё, что безразлично трепетало на сломанном древке вонзившейся в землю косы. Но её присутствие будто вовсе не ослабло. Она словно была повсюду, без устали смотрела из-за плеча и дышала в спину. Пожалуй, стоило прислушаться к озвученному ранее совету внутреннего голоса – и убираться прочь.

53-60. С каждый шагом дыхание Смерти становилось только сильней. Она будто шагала следом, занеся косу и приготовившись к удару. Мешкать нельзя! Нужно двигаться вперёд!

61. Живые мертвецы были повсюду. Посаженные в ходе служения ей семена начали всходить. Она шлёт знаки? Или просто решила поиграть? Хотя после всего того, что было, вряд ли у неё подходящее настроение для игр. Нужно продолжать бежать!

62-70. С каждый шагом дыхание Смерти становилось только сильней. Она будто шагала следом, занеся косу и приготовившись к удару. Мешкать нельзя! Нужно двигаться вперёд!

71. Она где-то здесь. Но где? Сзади? Или впереди? Она повсюду, смотрит глазами каждого поверженного мертвеца. Нужно уходить, пока они снова не восстали!

72-80. С каждый шагом дыхание Смерти становилось только сильней. Она будто шагала следом, занеся косу и приготовившись к удару. Мешкать нельзя! Нужно двигаться вперёд!

81. Она всё ещё не показывалась на глаза, но они всё чаще то и дело словно улавливали отблеск лезвия её косы. Всё это были игры треклятого света, что выплясывал свой злорадный мстительный танец на поверхности всё ещё преисполненной жизни листы. Он ещё ответит за наглость, но сейчас нужно было спешить, поскорее укрыться в объятиях мглы. Она должна защитить…

82-90. С каждый шагом дыхание Смерти становилось только сильней. Она будто шагала следом, занеся косу и приготовившись к удару. Мешкать нельзя! Нужно двигаться вперёд!

91. Мгла не может сгуститься. Власть смерти здесь всё ещё слишком сильна. Но только здесь можно дать ей отпор, во временном сердце тёмных владений. Нужно лишь вычистить их от всего, что отдаёт её смрадом, чего коснулись её костлявые перста…

92-99. С каждый шагом дыхание Смерти становилось только сильней. Она будто шагала следом, занеся косу и приготовившись к удару. Мешкать нельзя! Нужно двигаться вперёд!

100. Вот и всё, момент настал. Над вершиной разорённого погоста возвысился мрачный силуэт с косой наперевес. Пальцы максимально крепко сжали лезвие глефы, хотя хватка и без того не ослабевала ни на мгновение весь обратный путь. Дальше бежать уже было некуда.
«Я впечатлён…» - внезапно раздался до боли знакомый мужской голос, размеренный и спокойный. Пелена сумеречной дымки слегка расступилась, являя взору знаки «Паука», а затем и его безжизненный лик. Это была вовсе не Смерть, а имперский советник, мастер шпионажа, известный под именем Фьёрлис. Поборники Тьмы его уважали… и ненавидели. Он раскрыл им глаза на слабости этого мира, но он же и расколол их ряды. Из-за него мгла уже не будет столь непроглядной, как прежде. Цель его визита пока что оставалась загадкой – и Тьма не спешила выносить свой вердикт. «Не всё прошло гладко, - продолжил имперский советник, - Из-за тебя я лишился хорошего шпиона, чей полный бесценных знаний разум уже не вернуть, даже если вновь поднять его тело. Но тебе всё же удалось отвернуть неизбежное и свести потери к вынужденному минимуму. Я с самого начала в тебе не ошибся. Но всё это зашло слишком далеко. Её упрямство берёт над тобой верх. Это пора прекратить, пока ещё есть такая возможность».
Последние слова некроманта полнились не столько заботой, сколько угрозой. Его пустые бездонные глазницы вдруг вспыхнули светом нечестивой магии – и древко косы тотчас стукнуло о землю, издав пугающий звук. Как тот, что был слышен у подножия вулкана. И сейчас он жутким эхом звенел в недрах сознания. Повсюду замелькали тени шпионов, лазутчиков и личной охраны советника. Внезапно каменная дверь одного из полуразрушенных склепов с грохотом распахнулась – и в её проёме показались знакомые очертания чёрного рыцарского доспеха. Даже лишившись сердца, этот воин всё ещё сохранял беспрекословную верность своему господину, а его глаза всё также полнились Тьмой, но уже отдающей тенью пробудившейся жестокости. На вершине погоста тем временем отбрасываемая Фьёрлисом тень вдруг начала разрастаться до каких-то немыслимых размеров, поглощая даже его самого. Над некромантом возвысился силуэт зловещего вестника смерти. Какой-то миг – и имперский советник просто растворился на фоне монструозной фигуры, а затем вновь вышел из тени чуть поодаль, откуда было удобно раздавать приказы. И пока разум пытался понять, о чём некромант вообще говорил и что он на самом деле задумал, голос внутри заорал лишь: «Убей!!!»

После 100-й.
Бой шёл с переменным успехом, но всё же неспешно склонялся к своему завершению. Мгла начала сгущаться, предвещая скорый триумф Армии Тьмы. И всё же рассчитывать на честную победу в бою с самым искусным лжецом и манипулятором из всех когда-либо известных адептов смерти было бы слишком наивно.
«Убей!!!» - вновь раздался призыв из глубин то ли сердца, то ли сознания – и ноги сами сделали уверенный шаг вперёд, навстречу объятиям сумеречной дымки. Картины всего поля боя в один крохотный миг пролетели мимо, оставив перед глазами образ одного лишь «Паука».
«Убей!!!» - звенящее эхо яростного крика заполнило весь разум, вынуждая тело подчиниться доминирующей воле и направить лезвие глефы прямо к цели. Имперский советник на удивление даже не дрогнул, сохраняя привычную надменность до самого конца, пока проклятый металл не пронзил его насквозь, не встретив ни малейшего сопротивления. Образ некроманта просто растворился, словно… призванный фантом. Гнев, ярость, злость – всё это слилось воедино в истошном вопле, что рвался изнутри. Взгляд отчаянно забегал из стороны в сторону, выискивая истинную цель, как вдруг край глаза уловил какой-то странный отблеск из-за плеча, вынуждая инстинктивно обернуться. Перед глазами мелькнул костлявый лик, а следом опустилось лезвие косы…