1. Типичное имперское захолустье, название которого вряд ли кто-то вспомнит даже в границах этой провинции, что уж говорить про более далёкие земли. Каждый второй здесь шахтёр, каждый третий – рыбак или грузчик. Возможно, ещё парочка лесорубов найдётся. Кто все остальные – лучше даже не спрашивать, если лишние проблемы не нужны. И всё же, похоже, кто-то их уже отыскал. Вслед за ударившей в нос помесью ароматов хмеля и пота донеслись крики разъярённой толпы.
Завидев приближающийся отряд, народ, пусть и с неохотой, но всё же отступил назад, к стенам захудалого трактира. Всюду виднелись тела убитых местных, явно поражённых тёмной магией, а среди них обильно ругался и пытался подняться на ноги какой-то чужеземец в затасканном плаще. Обильно вплетённая в его некогда смоляные волосы седина и заметные морщины на лице, переплетающиеся с множеством старых и давно загрубевших шрамов, выдавали весьма солидный возраст незнакомца. Один его глаз закрывала повязка, а второго просто не было на должном месте. Судя по всему, он был незрячим, да и вёл себя соответственно, долго нащупывая лежащую прямо перед ним на земле шляпу. Вне всяких сомнений, это был один из приезжих охотников на ведьм. Возможно, он что-то знает. Нужно было поскорее увести его отсюда, пока хмель вновь не ударил в головы местных выпивох, в чьих мутных взглядах уже мелькали искры стремительно возвращающейся пьяной смелости.

6. Пьяницы, бандиты, воры – как будто рука вездесущего имперского порядка не касалась этого места уже очень давно. Неудивительно, что в таком бардаке завелось столько паразитов. Возможно, гнев ведьмы был не такой уж и беспочвенный, как могло показаться сразу… Опасные мысли, озвучивать которые, пожалуй, не стоило. Уж точно не в присутствии охотника на ведьм. Пришло время узнать, кто он такой и как угодил в немилость к местным.
«Земли, страны, континенты – дремучая глупость не знает границ! - возмущённо произнёс старый охотник на ведьм грубым хриплым голосом, - Эти болваны хотели задобрить ведьму, а когда познали её ярость, то решили, что это наше появление навлекло её на них. И конечно же, мои спутники, эти легкомысленные щенки, решили, что броситься за ней в погоню сломя голову, оставив слепого старика присматривать за кораблём и пожитками – это отличная идея! - незнакомец презрительно сплюнул на землю и тотчас продолжил, - Как видите, ни корабля, ни пожитков. Благо хоть эту никчёмную жизнь удалось сохранить – самое ценное, что у меня есть» Он не без иронии натужно усмехнулся, а затем неспешно повернул голову вдоль рядов своих спасителей, словно прислушиваясь к издаваемым ими звукам. «Наверное, я должен вас поблагодарить, - добавил старик следом без какой-либо радости или чувства облегчения в голосе, - Можете звать меня Маттеус. Надеюсь, вы не просто мимо проходили, а явились по душу этой треклятой карги, что украла мой последний глаз. Возможно, среди вас даже затесался кто-то из наших? - спросил охотник на ведьм, но, не дожидаясь ответа, тотчас продолжил, - Не говорите! Не хочу знать об очередных молокососах, порочащих честь своих некогда великих школ! Пусть ваши действия говорят вместо слов». Немного выдохнув, Маттеус наконец слегка умерил свой излишний гнев на всё и вся. А затем собрался с мыслями и продолжил уже чуть более спокойным тоном: «Так уж вышло, что я не вижу путей и следов, но вижу цель. Лес, дремучий и мрачный. Видите такой на горизонте? Нам туда! Ведите, а я пойду следом. Лучше мне не пускать в ход своё оружие, для вашей же безопасности. Особенно, если среди вас ещё и затесались колдуны». Последнее слово он произнёс с особым презрением, и правду ему знать, пожалуй, точно не стоило. А далеко впереди тем временем и вправду виднелись очертания дремучего леса – и озвученную зацепку стоило проверить.

11. На холодной сырой гальке лежало бездыханное тело молодого охотника на ведьм. Похоже, сирены вдоволь с ним наигрались, а затем бросили на растерзание живым мертвецам, восставшим из недр морских глубин. Склонившись над покойником, Маттеус сосредоточенно ощупал изрезанное когтями и плавниками лицо, а затем опустил руку чуть ниже и резким движением сорвал с его шеи медальон с изображением арбалета и скрещенных шпаг. Наступил момент скорбного молчания, однако продлился он совсем недолго:
«Закономерная расплата за глупость! - холодно и цинично произнёс старик, - Этот мальчонка так и не понял, что быть первым – не значит быть живым! Злу всё равно, насколько идеально ты вызубрил ответы на выпускном экзамене. Настоящий экзамен был здесь – и он провален! Его отец будет разочарован, но я предупреждал этого излишне сентиментального дурака, что от его отпрыска толку не будет. Лучше бы отдал его в проповедники. А теперь он будет закопан здесь, непойми где, так ничего и не достигнув. Такова жизнь – та ещё стерва!» Наконец поднявшись на ноги, Маттеус уж было хотел ещё что-то сказать, как вдруг резко насторожился и слегка прищурился, словно всматриваясь вдаль. Глазами, которых у него не было. «Я вижу дремучую чащу и кривые ухмылки проклятых деревьев, среди которых мелькают огни и тени, - загадочно произнёс охотник на ведьм, - А ещё туман. Много тумана. Сплошной туман! Дьявол! - выругался старик напоследок и тотчас добавил, - Да простят меня Боги!» Он несколько раз резко взмахнул головой из стороны в сторону, будто отгоняя нахлынувшие видения. «Нужно похоронить этого бедолагу и двигаться дальше, - едва ли не приказным тоном распорядился Маттеус, - Она всё ещё на два шага впереди нас, но если будете продолжать в том же духе – ей не уйти!»

16. Это место было пронизано злом, диким и коварным, однако с гибелью здешней призрачной госпожи его вой слегка поутих.
«Некоторые ведьмы даже после своей кончины сохраняют свою злую ведьмовскую сущность, - промолвил Маттеус, наслаждаясь тишиной стихших воплей, - Даже если смерть таки очистила их от колдовского проклятия. С такими порой бороться даже сложней. Их безумие особенно сильно, оно полно лживых иллюзий и несбыточных мечтаний, преисполненных мстительной злобы. Жаль, что я не видел, как вы прикончили эту тварь. Перед глазами лишь сплошной туман и… очертания костей. Похоже, наша ведьма всё ещё где-то в этой роще. Вы молодцы, но не стоит расслабляться, если не хотите закончить так же, как Клауд, тот юнец на берегу. Как говорил мой наставник: зло всегда возвращается». Стоило ему лишь произнести эти слова, как ветер вдруг резко усилился, а ненадолго затихшая роща вновь преисполнилась зловещих звуков. На том самом месте, где была сражена местная ведьма, начало восставать нечто ещё более ужасное и злое, чем она сама. Монструозное воплощение её неупокоенного гнева? Или истинный облик её абсолютного безумия? Пора было снова браться за грязную работу.

21. Очередные глупцы, жаждущие запретных и давно забытых колдовских знаний. Наверняка эти тайны не зря были забыты, коль не принесли ничего хорошего тем, кто их нашёл. А возможно – и тем, кто их оставил. Благо Маттеус не видел всей этой оккультной живописи на камнях, иначе скорчил бы ещё более кислые щи, чем те, что уже «красовались» на его угрюмом лице.
«Туман рассеялся, - внезапно произнёс охотник на ведьм, - Я вижу множество старых могил, над которыми стелется странная мгла. И что-то похожее на лапу паука. Чёрное, уродливое и мохнатое. Мерзость… - старик с отвращением скривился, но затем сделал глубокий вдох и обратился к своим временным спутникам, - Наверное, мне нужно кое-что пояснить… Как вы, скорей всего, уже догадались, я могу кое-что видеть украденным глазом. Не спрашивайте, как – это одна из тайн нашего ордена. Даже в его стенах о ней знают далеко не все, включая и этих щенков, что меня бросили там. Иначе бы они трижды призадумались. Хотя я бы на их месте уже давно догадался. Эх, не тому нынче учат молодняк. Ну да ладно. Суть в том, что пока мой глаз болтается у неё на поясе – я могу за ней следить. Хотя виды оттуда открываются, мягко говоря, так себе. А говоря прямо – паршивее некуда! Даже не спрашивайте. Лучше молитесь, чтобы она его куда поглубже не засунула. А то из кармана или сумки много не разглядишь…»

26. Маттеус:
Какое отвратительное ощущение! Словно запутался в паутине и не можешь выбраться. А её нити впиваются всё сильнее и вытягивают из тебя все жизненные соки ещё даже до начала трапезы… Ненавижу пауков! Ни настоящих, ни тех, кто им уподобляется, особенно – в своём грязном колдовстве. Надеюсь, никто из них не выжил? Я до сих пор проклинаю тот момент, когда узнал, что некромантия больше не под запретом! На ваших землях, я слышал, она даже поощряется. Судить не мне, но игры с некромантией всегда заканчиваются именно так: на осквернённом кладбище в окружении гор трупов и костей. И хорошо, если мёртвую тишину нарушит дыхание выжившего праведника, а не торжествующего адепта смерти. Этот мир обречён! Но избавить его от ещё одного зла – никогда не поздно. Ведьму не видать?.. Чёрт его знает, где она бродит. Да простят меня Боги! Я вижу лишь тронутую проклятием землю, по которой ступают её уродливые сморщенные пятки… Осмотритесь, вдруг поблизости есть хорошая обзорная точка, а я продолжу наблюдать.

31. Здесь объятые тьмой земли достигали своих рубежей – и последняя преграда на дальнейшем пути была преодолена. Застилающая взор мглистая пелена пала вслед за последним из тёмный ваятелей.
«Иссыхающий лес и стихии!» - внезапно воскликнул Маттеус, а затем резко отшатнулся назад и, словно скорчившись от боли, закрыл верхнюю часть лица рукой. «Я чуть не ослеп от пробившихся сквозь тьму ярких вспышек, - добавил он, а затем резко помотал головой из стороны в сторону, вновь концентрируясь на происходящем, - Пойдёмте уже отсюда! Меня воротит от этого места, где зло сражается со злом. Возможно, кого-то такое зрелище и порадовало бы, но – разве что наивных слепцов, коими этот мир нынче полон. Кто бы из этих нечестивых тварей не одержал верх – торжествовать всё равно будет лишь зло. Так быть не должно! Но это… больше не мои проблемы. Уходим скорее!»

36. Прогулка по охваченному неестественной желтизной лесу вполне ожидаемо привела в самое сердце стихийного шторма, прорвавшегося из-за истончившихся граней Источника. И всё же обитель виновников этого злодеяния таки канула в забвение. Вряд ли стихийную магию, даже такую, можно было бы отнести к проявлению ведьмовства, но у Маттеуса был свой, особенный взгляд на всё это.
«Я уже говорил, что этот мир обречён? - безрадостно проворчал старый охотник на ведьм, - Не знаю, как в ваших краях, но в тех местах, откуда я родом, когда-то даже сам факт наличия колдовского проклятия уже считался преступлением, достойным костра! Само собой, сжигали не всех. Только тех, кто отказывался признать свою порочную сущность перед ликом Богов и присягнуть Им на верную службу. Только жизнь в искреннем покаянии и бессрочном искуплении могла оправдать смысл их существования. Некоторые из них в своей праведной службе достигали высоких духовных санов и преисполнялись столь ревностным презрением к любым проявлениям порочных культов, которому нынче даже охотников не учат. Мир, дружба, забрус – куда это годится?! Сначала они принимают принцип презумпции невиновности, а затем удивляются когда очередной сбрендивший колдун учиняет нечто подобное, а то и что похуже… Надеюсь, я не доживу до тех дней, когда всё окончательно покатится в самую глубокую и беспросветную бездну!» Каждое его слово было пронизано особым гневом и презрением. Казалось бы, чуть ли не ко всему миру. И больше всего пугало то, что его слова звучали абсолютно искренне и отчасти даже убедительно: «Если хотите выиграть этому миру и себе немного времени – прикончите всех, кто остался! И лучше не мешкайте. Я вижу лёд и отражения замёрзших сталактитов. А ещё чувствую прикосновения морозного ветра на своей коже. Она должна быть где-то недалеко!»

41. Путь к замёрзшей пещере выдался не из простых. Но ещё сложнее оказалось усмирить ледяную ярость обитающей в её стенах морозной ведьмы. Маттеус наверняка бы порадовался виду разлетевшихся повсюду сверкающих льдинок, но, похоже, он внезапно решил порадоваться чему-то другому. На его лице появилась странная и слегка пугающая своей непривычностью довольная улыбка, а с уст слетели слова похвалы:
«Вы хорошо справляетесь, незнакомцы. Даже – слишком хорошо, я сказал бы. Жаль, я не вижу, кто вы такие. Или, может быть, хорошо, что не вижу. Иначе стрела моего арбалета могла бы внезапно сорваться во внеочередной полёт… - на мгновение повисла напряжённая тишина, - Шучу! Убийство без священной санкции ордена – это просто убийство. А я не убийца». Он устало выдохнул, будто с чувством какой-то накопившейся внутри грусти, но затем снова попытался выдавить из себя некое подобие улыбки. «Из вас получились бы хорошие охотники на ведьм, - продолжил Маттеус, - Возможно – не из всех, и не самые лучшие, но уж этих щенков вы бы точно затмили. Но знаете, что меня ещё всё же радует? - прозвучал неожиданный и слегка сбивающий с толку вопрос, - Мы до сих пор не наткнулись на их тела. Либо они, поджав хвосты, удрали. Либо они вовсе не так безнадёжны, как я о них думал. Есть ещё вариант, что их просто сожрала целиком какая-то тварь, или они покоятся где-то на дне мрачного ущелья – на моей памяти всякое случалось. Но в порядке исключения попробую ненадолго поверить в лучшее. В любом случае, ведьму они пока не настигли, а она всё ещё где-то здесь. Кажется, я видел отблески стали в ледяных отражениях. Поглядывайте по сторонам! И давайте уже выдвигаться, пока моё сердце окончательно не растаяло от здешней обстановки»

46. Безумные механики. Кого ещё можно было ожидать встретить, заслышав слово «сталь»? Не благородных же рыцарей в сверкающих латах, в конце концов. И всё же они довольно неплохо здесь устроились. Казалось, что их заводы работали едва ли не на пределе своих возможностей. Но этого всё равно оказалось мало, чтобы прервать сей поход.
«Этот шум и грохот… - задумчиво произнёс Маттеус, - Он навевает мне любопытные воспоминания о мастерских в недрах храмовых катакомб. Видели бы вы, какие устройства там изобретают лучшие умы наших земель: инженеры, учёные и алхимики. Хотя что до последних – с ними у нас… - он вдруг запнулся, будто сказал что-то по старой привычке, но тотчас поспешил исправиться, - у ордена сложная история взаимоотношений. Старейшины долгое время не могли решить, считать ли их ремесло проявлением ведьмовства или нет. С одной стороны – они варили целебные зелья и создавали сплавы, что не мог породить ни один кузнечный горн; а с другой – порой устраивали такие моры, что любая ведьма на их фоне могла показаться невинной проказницей. Нынче же, как вы можете догадаться, орден избавил себя от бремени принятия столь сложных решений. Сочли, что проще тушить пожар, чем его предотвращать». Голос охотника на ведьм был полон досады, разочарования и даже какой-то внутренней обиды. Однако едва старик выговорился, ему тотчас словно стало немного легче – и он уже вновь преисполнился решимости продолжить погоню. Уставившись отсутствующим взглядом в пустоту, Маттеус сконцентрировался и спокойным тоном произнёс: «Она только что покинула пещеру и бредёт по… - он резко замолчал и недовольно зарычал, словно пытаясь прочистить горло, но затем наконец продолжил, - мерзкому болоту! Кто бы сомневался… Похоже, за ней плетутся две тени. Похоже, это они! - воскликнул старик, но затем снова скривился, - Чёрт! Бесово отродье! Да простят меня Боги вдвойне… Она нырнула под воду. Нужно спешить! Мы почти нагнали её!»

49. Близко притаилась эта ведьма или нет, но по зловонным просторам этих излишне неприветливых топей таки пришлось изрядно побродить. Внезапно на глаза попалось чьё-то мёртвое тело, лежащее наполовину в мутной воде. Судя по внешнему виду, это был один из тех самых охотников на ведьм из группы Маттеуса, и кровь вокруг него выглядела совсем свежей. Не без помощи имперцев, приблизившись к находке, старик склонился и, затаив дыхание, провёл всё тот же ритуал ощупывания лица, завершив его полным разочарования выдохом.
«Ян…» - вынес Маттеус свой печальный вердикт, а затем его рука потянулась за медальоном покойника, но вдруг нащупала торчащую из его горла стрелу. Старик на мгновение даже вздрогнул, но, не мешкая, быстро ощупал всё ещё горячее древко и обожжённое оперение. Миг спустя он резко отшатнулся в сторону, отклоняясь от просвистевшей мимо стрелы. Сам же стрелок показываться не спешил. Внезапно раздался женский смех, скрипучий и зловещий. Казалось, он шёл отовсюду – и становился всё громче, а затем вдруг стих, мгновение спустя сменившись хором гнусного воя. Из зарослей полезли гноллы, много гноллов, за спинами которых мелькнула чья-то тень. «Она здесь!» - заявил Маттеус, предупреждая остальных. И вправду впереди, меж поросших мхом деревьев и колючих зарослей, показалась сгорбленная старуха. Дряхлая и хромая, она вовсе не казалась грозным воплощением зла, но это были именно те мысли, которые стоило как можно скорее изгнать прочь всякому, кто не понаслышке знал, что на самом деле из себя представляет смертельно опасное ведьмовское коварство.
«Пришли накормить моих пёсиков? - спросила она довольно спокойным и отчасти даже приветливым и располагающим к себе тоном, - Какие славные молодчики, - её беззубые уста изогнулись в добродушной улыбке, но в глазах мелькнули зловещие огоньки, - И не забудьте про моего нового щеночка, - на этих словах толпа скалящихся гноллов слегка расступилась, выпуская вперёд молодого охотника на ведьм, чей взгляд казался мутнее даже грязной болотной воды под ногами, - Он такой славный. Прямо как вы». Старуха весело рассмеялась, вот только от её смеха веяло лишь злом – и его стоило поскорее прервать!

50. Ведьма не скупилась на подарки дорогим гостям, ей для них ничего не было жалко: ни словесных проклёнов, ни тёмных проклятий, ни разлагающих ядов. Добраться до неё оказалось непросто. Свора гноллов яростно защищала свою хозяйку, да и этот «щенок» внёс свою немалую лепту, отвлекая удар на себя. Возможно, его ещё можно было спасти, но он сам такому исходу явно не способствовал. Да и вердикт Маттеуса был краток и прост: за предательство и слабость духом пощады быть не может! Наконец, когда ряды стаи заметно поредели, треклятая старуха вновь залилась смехом, но уже без всякого притворства. Черты её лица начали меняться, становясь ещё более уродливыми и зловещими, а пальцы рук неестественно удлинились, обрастая длинными и жуткими когтями. Казалось, что она сейчас бросится в бой, но вместо этого ведьма лишь нырнула под воду и устремилась прочь.
«Быстрее за ней!» - приказал Маттеус, а сам повернул голову в направлении доносящихся хрипящих звуков умирающего предателя. Старому охотнику нужно было ещё кое-что сделать…
«Ко мне, девчата! - полный безумия скрипучий голос ведьмы разлетался по всей округе, - Сёстры и подруги! Проучим же нахальных наглецов, что нас прервали и что лишили нашу встречу стольких дорогих гостей! А после приглашаю всех к столу, отведать мой любимый глазной чай!» Похоже, эта злобная карга устроила здесь шабаш, и на него явилось немало разных ведьм, чьи первобытные инстинкты брали верх над здравым смыслом. Избавить этот мир от стольких сразу – мечта любого охотника на ведьм. Осталось лишь не оплошать!

51. «Негодники! Паршивцы!..» - разъярённые вопли болотной карги одновременно и терзали слух, и дарили чувство приятного удовлетворения от осознания того, что зло таки получит по заслугам. Момент расплаты был близок! Арбалет Маттеуса взял израненную ведьму на прицел. Та уж было кинулась в сторону от незрячего охотника, но вдруг заметила, что направление его оружия неуклонно следует за ней. Её взор пал на всё ещё болтающийся на поясе глаз – и когтистые пальцы вмиг его обхватили, поднеся к сморщенному лицу. Полный злобы взгляд карги начал всматриваться в украденный трофей, вдруг заметив, как смотрящий на неё зрачок немного сузился. Миг осознания озарил её слишком поздно. На лице Маттеуса блеснула лёгкая ухмылка – и арбалетная стрела устремилась прямо в цель, пригвождая её к ближайшей торчащей из воды коряге. Неистово дёргаясь из стороны в сторону, не то от боли, не то пытаясь вырваться, ведьма лишь раздалась очередным воплем, но уже полным отчаяния, при виде приближающегося силуэта охотника на ведьм. Внезапно крик сменился смехом, безумным и злым. Карга вновь направила на себя глаз охотника и, не задумываясь ни на миг, бросила его в рот, глотая целиком. Бессмысленная и слишком запоздалая попытка спастись за миг до того, как лезвие шпаги, пронзило её глотку.
«Сгинь, исчадие тьмы!» - гневно произнёс Маттеус, а затем сделал обратное движение оружием и одним ловким взмахом вспорол ведьмино брюхо. Скорчив гримасу омерзения, старик погрузил руку в её холодные внутренности и спустя несколько мгновений наконец достал свой глаз, весь в тёмной крови и зеленоватой слизи. Во второй его руке показались очертания фляги с изображением священного креста. Поток чистой воды тотчас смыл всю мерзость с поверхности глаза, позволяя окружающим лучше его рассмотреть. С виду он выглядел как настоящий, но что-то подсказывало, что он вряд ли был таковым. «Ни черта не вижу! - недовольно гаркнул Маттеус и тотчас привычно добавил, - Да простят меня Боги. Нужно немного времени, чтобы святая вода его полностью очистила, - произнёс он следом, а затем бережно обернул глаз чистым платком, - Убедитесь, что она точно мертва!» - прозвучало напоследок обращение к имперцам. Однако подбор формулировки для ответа на мгновение застал их врасплох. От карги не осталось и следа, она просто… растворилась, словно превратившись в зыбкий ил. Вряд ли после такого кому-то удастся вернуться. Ведьма точно была мертва! Осталось лишь выбраться отсюда и проводить старика, пока он не вернёт себе взгляд. Вряд ли болото будет радо этой утрате. А оно и без того не любит никого отпускать.


61. «Слишком ярко! Сплошные белые пятна повсюду…» - недовольно проворчал Маттеус, на мгновение приоткрыв края платка, в который был завёрнут возвращённый глаз, и тотчас поморщившись, будто он взглянул прямо на солнце. Очищение ещё не завершилось. С этой мыслью старик снова осторожно спрятал свёрток и глубоко призадумался. На его лице мелькнула странная еле заметная улыбка, полная грусти и печали, а затем вновь раздался его голос: «Знаете, незнакомцы, а ведь я верил в этих… «щенков», - последнее слово он произнёс с какой-то напряжённой осторожностью, невольно вспоминая полные яда слова убитой ведьмы, - Да, у них были свои недостатки, но на фоне многих других они казались мне лучом света в этом царстве торжествующего мрака. В каждом из них я видел что-то, что напоминало мне меня самого в их возрасте. Я был столь же безрассудным малым, что слепо горел своим ремеслом. В первую же свою охоту я лишился обоих глаз. Но довёл дело до конца и выжил. А они – нет…» Его рассказ неожиданно прервался, а уста напряжённо задрожали, словно он желал проклясть то ли самого себя, то ли утраченных учеников, то ли кого-то ещё. Но всё же сдержался и не стал гневить Богов понапрасну. Больше ему было нечего сказать, по крайней мере – точно не сейчас. Оставалось лишь перевести дух да выдвигаться дальше.

71. Очередной привал, на самом краю леса. Впереди уже виднелась клубящаяся мгла, что с нетерпением ждала неуклонно приближающийся миг расплаты. Пожалуй даже хорошо, что глаз Маттеуса всё ещё не прозрел. Ему бы вряд ли понравились эти виды на владения тьмы. Сам же охотник на ведьм в очередной раз разочарованно спрятал платок и, будто чувствуя присутствие притаившегося впереди зла, повернул голову в направлении проклятых земель.
«Я вот всё думаю, кого винить в том, что случилось? - задумчивый голос Маттеуса вдруг нарушил молчаливую тишину, - Вне всяких сомнений, они облажались – и поплатились за это. Ничто не может служить оправданием собственной слабости. Но и на ордене лежит ощутимая доля вины. Это они сломали старый устой своими новыми заветами. Они изменили подход к обучению в школах. Раньше там действительно учили выживать. Само собой, выдерживали далеко не все. Но остальные становились настоящими охотниками, безжалостными к врагу. Да что там, они порой и друг к другу жалости не проявляли. Школы конкурировали между собой, а иногда даже конфликтовали. Дуэли были обычным явлением. Нередко – с летальным исходом. Всё это закаляло тело и дух! Делало нас сильней! Но теперь всё изменилось: совместные занятия, обмен учениками… Они даже всерьёз обсуждают открытие отдельной группы для тех, кого тронуло колдовское проклятие. Ересь! Святотатство! - его скулы заиграли от напряжения, но затем последовал лишь ровный выдох – и внешнее спокойствие вновь вернулось, - Этот мир обречён. И это их вина…» Маттеус замолчал – и тишина продлилась несколько долгих мгновений. Но всё же не желая заканчивать привал на минорной ноте, охотник на ведьм таки добавил следом: «Убейте пару лишних мёртвых колдунов и за меня!»

81. Маттеус:
Колдовская ересь! Я чувствую её! И знаете, что меня пугает? Это чувство будет преследовать меня до конца моих дней, повсюду, где бы я ни находился. Таковы издержки моей профессии… Уже почти бывшей профессии… Я вам не сказал, но это было моё последнее задание перед уходом на покой. Точнее – перед моим отлучением от рядов ордена за несогласие с новыми заветами старейшин. Такие как я, сварливые отголоски прошлого, разрушают радужные иллюзии их восприятия мира. Того мира, который эти слепые глупцы пытаются построить, не замечая, как он катится в бездну. Я приму их вердикт – и уйду доживать свои дни. Всё, чего я желал напоследок – передать этим… юнцам свой опыт и тем самым сохранить в них отголоски своего наследия. С надеждой, что они сумеют сделать то, чего я не смог. Но их больше нет. Её больше нет. Этот мир обречён…

91. Едва туман проклятой рощи расступился, издали тотчас донесся шум имперского поселения, навеяв не самые приятные воспоминания об этом месте. Оставалось лишь надеяться, что здешний люд не особо злопамятный. Да и весть об убийстве ведьмы наверняка должна их порадовать. Возможно, они даже расщедрятся на какую-нибудь лодку для Маттеуса, чтобы он мог вернуться домой. Надежда… Первый шаг на пути к разочарованию. И всё же, попытка не пытка…
Тем временем, пока имперцы проверяли припасы и снаряжение, готовясь вскоре выступать, охотник на ведьм в очередной раз достал свёрток. Старик уже не питал особых надежд, что в этот раз что-то изменится к лучшему, но, к его удивлению, глаз всё же начал что-то видеть. Пока ещё совсем размытые и совершенно неразборчивые силуэты, но хотя бы что-то. Уже было вновь завернув его в платок, Маттеус вдруг остановил движения пальцев. Пожалуй, пришло время начать вновь привыкать к тому, что некогда было утрачено. Охотник на ведьм бережно, но уверенно взял глаз несколькими пальцами и поднёс к лицу, но не к открытой глазнице, а к той, что скрывалась за повязкой. Пальцы второй руки тотчас приподняли мешающую «преграду» – и после ряда не самых приятных на вид манипуляций око заняло должное место. Изрядно проморгавшись, Маттеус сильно скривился в лице, ощутив неприятное жжение. Впрочем, ничего необычного – плоть должна привыкнуть после столь долгой разлуки. Ей нужно время. Пальцы старика снова вернули повязку на прежнее место – и он был готов выступать. Не стоило слишком оттягивать грядущее возвращение. Судя по звуку прибоя, море начинало волноваться.

97. Снова звуки боя на фоне тьмы. Едва они пошли на спад, слух вновь уловил уже довольно отчётливый деревенский галдёж. Ощутив мимолётное желание, взглянуть местным жителям в глаза, Маттеус снова прикоснулся к повязке, слегка её приподняв. Яркие белые пятна вернули чувство боли и жжения, но спустя несколько мгновений они начали приобретать краски, а затем – и формы, хмурые и мрачные. Людской гомон сменился зловещей тишиной на фоне шума штормовых волн. В лицо ударил порыв холодного ветра, принёсший трупный запах. Повсюду лежали мёртвые тела, над которыми возвышались руины разрушенных домов и вышек. Неужто это всё успели учинить загадочные спутники охотника на ведьм? Однако беглый взгляд на них тотчас дал понять, что они и сами пребывали в состоянии недоумения.


«Какой суровый взгляд, - внезапно раздался игривый женский голос, что будто звучал внутри головы, - О, как же тот мальчишка на меня смотрел… - тон стал более игривым, а впереди наконец мелькнул призрачный силуэт хозяйки этого голоса, - Я просто не могла не взять их, чтобы поиграть… А ты меня убил, - её зловещий взгляд резко пал на Маттеуса, но спустя миг на лице заиграла полная коварства и безумия улыбка, - Давай же снова поиграем!» Призрачная ведьма задорно рассмеялась, но старик лишь решительно направил на неё арбалет. Миг, другой – мгновения сменяли друг друга, но ничего не происходило.
«Я не могу… - пребывая в замешательстве, произнёс Маттеус, - Не могу спустить курок! Какое-то колдовство…» Смех злодейки тем временем стал будто ещё звонче – и, словно откликаясь на него, повсюду один за другим начали восставать мертвецы, а из руин полезли огромные пауки…

98. Разразившись напоследок очередной волной безумного смеха, призрачная ведьма обратилась в облако лёгкой туманной дымки, что устремилось вглубь поселения. Спустя лишь миг в нос ударил запах гари, а над руинами домов поднялось зловещее зарево. Нужно было поспешить. Возможно, кто-то ещё выжил – и его удастся спасти. Однако едва имперцы решительно двинулись вперёд, их на мгновение остановил голос охотника на ведьм:
«Не знаю, что это за колдовство. Но если оно возьмёт надо мной верх – не колеблитесь!» Звучало не слишком обнадёживающе, но пока старик, вроде, сохранял контроль и над разумом, и даже над своим телом. И всё же в бой ему лезть не стоило. Благо он и сам это понимал, а значит можно было смело двигаться дальше.
Весь центр поселения охватило бушующее пламя, что расползалось во все стороны от главного кострища, языки которого взмывали высоко в небо над остатками таверны. Выживших здесь и вправду оказалось немало, но выглядели они довольно странно. Их взгляды были пусты, а сами они никак не реагировали на любые обращённые к ним слова.
«Какая благодать…» - вновь раздался женский голос, однако в этот раз он уже звучал слегка иначе, отдавая нотками затаённого коварства. В толпе безвольных людишек мелькнул образ демоницы, вероломной искусительницы. Грациозно расхаживая меж своих безвольных марионеток, она приблизилась к одному из простолюдинов и плавно провела когтистыми пальцами по его невозмутимому лицу, заглянув ему в глаза и тотчас промолвив: «Очищающее пламя отражалось в не-его очах – и радовало душу. А мы горели… - в её голос прокрался оттенок печали, а хвост тем временем начал неспешно обвивать шею безвольной жертвы, - Многие из нас…» - тон демоницы стал более зловещим, а хвост начал стягиваться всё сильнее. Арбалет Маттеуса направился вперёд, но палец вновь не смог нажать курок. Повисшую тишину нарушил хруст сломанной шеи, после чего тело бедолаги медленно осело к ногам искусительницы. С ней нужно было кончать, пока она ещё кого не сгубила. Однако стоило имперцам лишь сделать ещё один шаг вперёд, как лица людей вокруг преисполнились злобой, а их глаза воспылали инфернальной яростью. Миг спустя часть таверны просто обрушилась, обнажая вид на адские врата. Ситуация заметно усложнилась…

99. Горсть чёрного пепла – вот и всё, что осталось от демоницы. Однако внезапно поднявшийся ветер начал развеивать его, унося в сторону причала, где виднелись корабельные паруса. И по какой-то дьявольской случайности лишь только уходящую в сторону берега улочку всё ещё не охватило пламя. Времени размышлять не оставалось – нужно было уходить как можно быстрее.
Уже на полпути к пристани слуха вдруг коснулись слова какой-то песни, что напоминала пиратскую шанти, но звучала странно, в исполнении одних лишь женских голосов. Они воспевали морскую ведьму, проклявшую флотилию храмовников и павшую от руки карателя из ордена охотников на ведьм, что, ценою глаза, приковал её к морскому якорю и бросил в бездну. Кажется, на лице Маттеуса промелькнула самодовольная ухмылка, как та, что предвещала его выстрел в болотную каргу. Похоже, за свою жизнь старик нажил себе немало могущественных врагов, что даже после своей смерти желали его мучительной кончины. Если удастся выбраться отсюда и вытащить его живым, то от нескольких историй из его славного прошлого ему уже никак не отвертеться. Но сначала нужно было захватить это пиратское судно. Вряд ли его владельцы захотят без боя пускать к себе на палубу группу чужаков.

100. «Убийцы! Душегубы! Палачи!» - истекая кровью, гневно завопила морская ведьма, едва проклятая песнь её команды стихла. Пришла пора умолкнуть и её устам. Имперцы уж было собрались довершить начатое, как их вдруг прервал Маттеус, преисполненный решимости лично с ней покончить. Голос ведьмы тем временем раздался вновь: «Мои сёстры… Мои подруги… Ученицы… - скорбь лилась из её уст, а сама она будто не замечала приближающегося охотника, и лишь когда тень его арбалета нависла над ней – ведьма подняла на старика пылающий зелёными огнями взор и злобно вопросила, - Тебе же нравится смотреть на смерть учеников?!» Вся решимость Маттеуса вмиг ушла – и палец на курке обмяк, будучи уже не в силах его нажать. «Впереди лишь бездна!» - угрожающе прорычала она и тотчас рассмеялась. Поначалу её смех просто отдавал безумием, но с каждым следующим мгновением он становился всё более зловещим и скрипучим, словно принадлежал уже не этой ведьме, а злобной старухе. Ветер внезапно стих, хотя море вдали всё ещё вовсю бушевало, однако у самого борта царил загадочный штиль, а вода будто начала мутнеть и цвести, уподобляясь болотной. Плавные, как водная гладь, черты лица морской ведьмы исказились россыпью появляющихся прямо на глазах морщин и бородавок, а одежды почернели, обращаясь в покрытый мхом и илом грязный балахон. Её тело забилось в конвульсиях, изгибаясь в неестественных позах. К двум жутким когтистым рукам присоединилась ещё одна пара, а следом вылезла и пятая рука. Более мерзкой карги и в страшных снах не представить. Даже болотная кикимора на её фоне могла бы стать образчиком женственной красоты. Это существо стоило прикончить здесь и сейчас, но момент был упущен. Тёмные и нечестивые слова слетели с её уст, пробуждая на одёжах ведьмовские руны. Воздух тотчас наполнился мерзким жужжанием, а воды забурлили, словно предвещая появление скрывающихся в них тварей. Более отвратительного зрелища старый охотник на ведьм так сразу и не припоминал за всю свою долгую жизнь. Но всё равно не мог ничего предпринять. Пора было имперцам брать дело в свои руки.

После 100-й. Раны ведьмы сочились кровью, грязной как болотная вода, но она продолжала гоготать, будто насмехаясь над каждым полученным ударом, впитывая их с жадностью, достойной ненасытных топей. С ней явно творилась какая-то бесовщина – неведомые чары не давали этой проклятой карге покинуть мир живых.
«Смотри! Смотри!.. - полным безумия побуждающим тоном крикнула она охотнику на ведьм, - Бездна уже здесь! В ней лишь отчаяние и безысходность! Узри всё то, что ты так жаждал видеть!» При виде всей этой картины глаз Маттеуса вновь начал жечь, отдавая неприятной болью, заставившей его на мгновение зажмуриться. Жжение слегка ослабло – и разум тотчас пронзила искра призрачной догадки. Полный решимости он сделал шаг вперёд и направил арбалет на ведьму, но палец всё ещё отказывался ставить точку в этом кошмаре. Её смех только усилился, а на лице старика мелькнула тень сожаления. Внезапно пальцы свободной руки Маттеуса устремились к глазу, схватив его и резко выдрав. Направив вырванное око на себя, охотник на ведьм с лёгкой грустью самодовольно ухмыльнулся, как в последний раз, а затем просто нанизал его на остриё стрелы и вмиг спустил крючок, пронзая цель насквозь. Ведьмин смех утих, сменившись свистом штормового ветра в парусах. Ещё никогда прежде он не был столь приятен слуху. Отовсюду послышались звуки разбегающихся по палубе имперцев, занимающих свои места и готовящих корабль к выходу в море. Устало улыбнувшись, Маттеус нащупал под ногами ящик и просто уселся на него. Терзавший его кошмар окончен. Впереди покой и темнота.