Покрытая сажей чешуйка утомлённого вечностью сытого дракона. Обгоревшая в яростном, испепеляющем огне, но всё же не истлевшая до самого конца. Нетленный символ клятвы, принесённой имперским ловчим на крови, что уже давно застыла в незыблемом узоре беспощадной и неотвратимой мести.

Искры всё ещё сверкают, в неспешном танце блуждая по поверхности чешуйки грозного дракона, что вышел на охоту, желая вновь попировать. Смертоносной тенью он парит над языками пламени, рождённом в его гневе. Символ принесённой клятвы, память о которой всё ещё теплится в недрах тлеющего сердца, заставляя его изредка сжиматься перед всплеском испепеляющего приговора.

Безудержная пляска отголосков ярости, что испепеляет всё вокруг, обращая в пепел. Он холоден на ощупь и, казалось бы, не обжигает, но заставляет кровь под чешуёй кипеть, разжигая внутреннее пламя. Свирепый и неистовый дракон готовится к новому броску, уверенно ступая сквозь огонь и оседающую сажу. Он – воплощение клятвы, чей узор его оберегает и направляет его неутолимый голод.

Данные артефакты предположительно являются последними в комплекте Ловчего – и вполне символично, что они олицетворяют саму суть имперских ловчих, одновременно как начиная, так и заканчивая их историю.

В очередной раз стоит напомнить о крест-градации образов, при которой эскалация одного образа противоположна направлению эскалации другого неразрывно связанного с ней образа. Важные детали, на которые стоит обратить внимание – это форма перстней, что выполнены в форме чешуек, и украшающие их узоры в виде искр и кровеносных вен.

Сами образы в буквальном прочтении просты – перед нами старый и уже давно выгоревший дракон, который холоден и равнодушен, он просто несёт бремя своего долга сквозь вечность. Дракон, что находится в промежуточной стадии, когда он уже опытен и старается парить над огнём, но всё ещё время от времени бросается в самое его пекло. И молодой дракон, который бесстрашен и неудержим, который испепеляет всё и наслаждается окружающим его огнём, не обращая внимания на то, что он ведёт его по предначертанному пути в финальную стадию первого дракона.

Общий смысл всё тот же – страсть к своему ремеслу и выгорание. При этом образ дракона является двухслойной метафорой. С одной стороны, дракон – это сам ловчий, а перстень, как символ принесённой им клятвы – это его чешуйка. С другой же, уже сами ловчие – это просто чешуйки, а дракон – это правосудие, которое является основополагающей сутью их ремесла и которому они самозабвенно себя посвящают

И собственно финальный штрих всего образа – голод и сытость. Молодой дракон голодный и безудержный – он горит страстью, он хочет больше огня, больше эмоций, больше всего. Опытный дракон – безжалостный охотник, который знает, что важно, а что – просто для удовольствия, в котором порой не может себе отказать. Старый дракон уже видел и пережил буквально всё – он уже сыт, ему ничего не надо. Он просто существует и делает своё дело. Как итог: утоляя голод своего внутреннего дракона, ловчие сами собой утоляют голод дракона, что их ведёт и направляет.

Отсюда же и ответ, почему артефакты опытных ловчих слабее артефактов молодых ловчих. Потому что опытные ловчие сами по себе являются смертоносным орудием правосудия. Им не нужны мощные инструменты, чтобы просто делать своё дело. Такие артефакты нужны молодым и голодным, что жаждут большего.